— Итак, — сказал Ламей, усаживаясь за стол. — Какая проблема привела вас сюда?
— Вряд ли вас она заинтересует. Но, на самом деле, речь не обо мне.
Ему мои слова не понравились, что он тут же дал мне понять, заложив руки за голову и мрачно посмотрев на меня.
— Не о вас?
— Несколько лет назад вашим клиентом был некий Боб Малво.
— Малво…
— Он был учителем. Его приговорили…
— Я знаю, кто он такой. Я ожидаю услышать, чего вы хотите от меня.
— Меня интересует, не сможете ли вы мне сказать, где он сейчас.
Ламей попытался положить руки на стол, однако места там для них не нашлось, так что он разместил их у себя на коленях.
— Я не имею права сообщать нашим клиентам информацию такого рода.
— Поверьте мне, я не журналист и не мститель или кто–то в этом роде. Я просто член семьи.
— Семьи?
— Да, я брат Боба.
— Он не упоминал, что у него есть брат.
— Не сомневаюсь. Это очень давняя история. Вот почему я и хочу его разыскать. Извиниться за то, что я сделал когда–то, и сказать, что простил его за все. Начать с чистого листа, так сказать. Понимаете, о чем я говорю?
— Как ваше имя?
— Имя?
— Ну, да. Знаете, такое слово, которое пишут вверху на водительских правах?
— Ах, да! Конечно. Дэнни. Дэнни Малво.
— Дэнни и Боб…
Поверил ли он мне? Учитывая, что Уильям Ламей всю жизнь имел дело со лжецами, я предположил, что не поверил.
— Сообразительный он парень, ваш брат, — произнес наконец адвокат после долгого раздумья. Хотя не исключено, что он просто сделал вид, что колеблется. — У него настоящий дар трепаться.
— Он был актером.
— Он разыгрывал из себя актера. Понимаете, о чем я?
— Боюсь, что да.
Если прежде в его тоне еще слышался оттенок полицейского юмора, то в сказанном затем он исчез без следа.
— Знаете, а ведь он все еще должен мне часть гонорара.
Я достал конверт, в котором лежали шестьсот долларов, и передал адвокату. Уильям Ламей, не моргнув, принял его, пересчитал деньги, открыл ящик стола и сунул в него конверт.
Похоже, на этом все и кончилось. Я оплатил просроченный долг Боба Малво и ничего не получил взамен. Мы с адвокатом сидели друг напротив друга и, похоже, размышляли, что говорить дальше. Для нас обоих день выдался долгим.
Внезапно Ламей раскрыл кожаную папку, лежавшую на столе. Перелистал несколько страниц, нашел, что искал, и потянулся за записной книжкой. Чиркнул что–то в ней и вырвал листок. А потом подал его мне.
— Вы от меня ничего не получали, — сказал он вместо слов прощания.
Я не заглянул в листок, пока не сел в автомобиль.
Адрес. Улица в том районе, который я сразу смог вспомнить, но где ни разу в жизни не бывал, хотя рос всего в миле от него.
Боб Малво жил в Детройте.
Восток Детройта населен еще меньше, чем его западные районы, а про законы там знают только понаслышке, если вообще знают. А Мак—Дугалл-Хант расположен в самом сердце восточного Детройта.
Именно туда меня и направил Уильям Ламей. То ли он рассчитывал, что я смогу найти его клиента, то ли надеялся, что у меня там не только отберут кошелек, но и сделают со мной чего похуже, — не знаю. Не уверен. Причин ему верить у меня не имелось. Тем не менее все эти соображения не остановили меня. Я добрался до этих мест, повернул на указанную мне улицу и, миновав широкое поле, на котором когда–то должны были стоять здания, обнаружил дом, который искал. Он стоял в одиночестве среди высокой травы и был похож на какой–нибудь фермерский дом, затерянный в прериях Дакоты. Вдоль окончательно пришедшей в негодность выщербленной улицы стояло еще около полудюжины домов, однако только у этого на крыльце горел свет. Голая, без всякого плафона сорокаваттная лампа размером с пакет из–под чипсов, засиженная непрерывно пикировавшими на нее мотыльками.
Чего я ожидал от своего приезда сюда? Что тут должно было случиться? Постучать в дверь и спросить живущего здесь человека, не он ли является возможным убийцей в дополнение к тому, что он еще и насильник? Только там и только тогда мне стало понятно со всей очевидностью, насколько глупой была моя поездка и до чего нелепый у меня вид, если смотреть на себя в зеркало заднего вида при мерцающем свете зеленоватых огней на панели приборов. Мне стоило немалых трудов уговорить себя припарковаться примерно в сотне футов от нужного дома. Ни впереди, ни сзади я больше не заметил ни одного автомобиля. Еще минут десять мне потребовалось на то, чтобы убедить себя, что именно на этой темной улице (которая больше не улица) я смогу найти то, что спасет мою семью.
