Но что–то на этой фотографии привлекло мое внимание. Что–то в ней было неправильно.
Присмотревшись повнимательнее, можно было заметить, что девочки, улыбаясь, явно делают над собой усилие и прижимаются друг к другу, словно стараются защититься от чего–то или согреться после купания в холодной воде. Это позволило мне понять, кто сделал этот снимок. Человек, державший камеру, запечатлел не просто образы двух девчушек, он увековечил их хрупкий, трепещущий внутренний мир.
Мы подошли к двери, и Сильвия отпустила мою руку. Постаралась стоять тверже.
— Спасибо вам, — сказал я, и она что–то прошептала, но это нельзя было назвать ответом, хотя смысл угадывался совершенно четко:
Просто уходите…
Уже стоя на пороге и открыв дверь, я оглянулся и посмотрел на лестницу, которая вела на второй этаж.
Там стоял человек и смотрел на меня сверху вниз.
Его волосы были гладко причесаны и набриолинены до блеска. Сорочка и брюки старые, но аккуратно выглажены. На его лице застыла добрая улыбка сиделки, человека, ухаживающего за больным родственником, вежливого, знающего и внушающего доверие. Он выглядел как сельский доктор в возрасте около шестидесяти лет. Добрый человек…
Я бросил взгляд на Сильвию, которая тоже взглянула туда же, куда только что смотрел я. Но, похоже, она на лестнице ничего не заметила.
— Прошу прощения за мой вопрос. Вы одна здесь живете?
— Вот уже шестнадцать лет, с тех пор, как умер мой муж, — ответила она. — Вы ищете, где бы снять жилье?
— Нет–нет. Я просто спросил.
Я вышел на улицу. День стоял необыкновенно яркий. Мой автомобиль стоял на обочине, готовый унести меня от этого соленого воздуха, запахов автозаправочной станции и этого старого дома — всего, что я постараюсь забыть, но знал, что не забуду никогда.
Но прежде, чем закрыть за собой дверь, я помахал Сильвии рукой на прощание, и в эту минуту увидел, что ее отец по–прежнему стоит на лестнице. Ласковое выражение на его лице никуда не делось, и все же нечто произошло между нами. Его глаза. Они превратились в огненно–красные точки, прожигавшие меня, словно лазером. Эти глаза, казалось, куда–то манили меня, что–то пытались сообщить. Какую–то ужасную тайну, вроде той, которую пыталась разделить со мной Эш.
А еще его глаза говорили мне, что он знает.
Знает, что у меня есть дар видеть тех, кому не положено пребывать здесь, в этом мире. Знает, что мне известно, кто он такой и все, что он натворил. И ему это все равно. Все прекрасно…
К тому времени, когда я выехал на 128–ю трассу, сгустился туман и ветер стих. Я не стал включать печку и ехал, опустив стекло, желая чувствовать свежий воздух и надеясь, что он выдует у меня из головы все звуки и голоса.
Это помогло. Однако слова Сильвии Григ по–прежнему звучали у меня в сознании. Слова, которые, казалось, могли приоткрыть дверь к спасению или закрыть ее навеки.
Невозможно отсюда вытолкнуть ее туда. Ее можно только втащить на тот берег.
Отец Вайлет хотел распоряжаться ею после смерти так же, как он распоряжался ею при жизни. А теперь он ждал, когда и Сильвия присоединится к ним. Хотел заставить ее сделать это, хотя ей, возможно, после жизни предназначалось совсем другое место. Так и Эш пыталась заставить меня войти в дом на Альфред–стрит.
А чего хочет Эш?
Снова все тот же вопрос. Но, возможно, теперь на него удастся ответить иначе, чем в те годы, когда она висела надо мной подобно мрачной туче.
Может, она хочет от меня того же, что хотела от Лайзы Гудэйл, Мишель Уинн и Вайноны Квинлен, тех девушек, с которыми она пыталась совершить поездку на велосипедах в центр города?
Эш хотела, чтобы они что–то увидели.
Я закрыл окно, включил на полную мощность печку. Но прежде, чем в салон пошел теплый воздух, я услышал, как завибрировал мой мобильник, лежавший рядом, на пассажирском сиденье. Я ожидал, что там будет послание от Уиллы — что–то вроде «Когда ты приедешь домой?», и включил экран. Однако оказалось, что мне звонили с телефона, номера которого я не знал.
Существовала вероятность, что это звонит сотовый оператор или мой агент, собиравшийся поинтересоваться, смогу ли я слетать на очередную конференцию, или тот же Лайл Кирк решил узнать, нашел ли я сестру Вайлет Григ. Но что–то подсказывало мне, что здесь — другое.
