— Звучит так, словно Эш вам что–то сказала.
— А вот это она и сказала, — деловито отозвалась Лайза и поставила пустую канистру на пол.
— Вы не должны этого делать. Теперь вы свободны от нее!
— Свободны? Да здесь у нее власти над нами больше, чем когда мы были детьми. Она всегда была особенной! — Вайнона говорила снисходительно, словно объясняя что–то неразумному младенцу. — А тут ее исключительность, как бы это правильно выразиться…
— …Полностью реализовалась, — подсказала Мишель.
— Вот потому–то она и может передвигаться куда захочет. — Едва заговорив, я понял, что наконец уловил основной смысл всего, что касалось Эш. — Она странствует, в отличие от всех остальных. В отличие от вас. Она не проклятая. Она — демон!
— Я, допустим, в отношении ее никогда не использую это слово, — возразила Мишель.
— Что, впрочем, не означает, что ты ошибаешься, — сказала Вайнона.
— Да какая разница, кто она такая! — пожала плечами Лайза, полезла в карман и достала свою зажигалку. — Мы должны делать то, что должны.
Без всякой паузы она чиркнула кремнем — всего один раз — и бросила зажигалку вниз, к моим ногам.
Я отпрыгнул от падавшего огонька. Отскочил достаточно далеко, поэтому, когда зажигалка упала в лужицу горючего и оно вспыхнуло с таким звуком, словно хлопнула разворачиваемая простыня, я все–таки не вспыхнул вместе с ним.
Первые языки пламени столбом вознеслись к отверстию люка, лизнули его края и то, что поближе, и стремительно распространились по всему первому этажу, породив новый пожар. Но в то же время и внизу огонь расплескался в поисках того, чем бы поживиться, чтобы поддержать свое существование. Нашел кучу промасленных тряпок справа, несколько полуистлевших половых досок слева. И охватил все.
Из–за дыма я не видел трех девушек вверху, даже если они еще там оставались. Впрочем, что–то подсказывало мне, что их там уже нет. Обычный пожар в Детройте. Скорее всего, подружки уже стоят на улице и с тротуара наблюдают за горящим домом, как это обычно делают другие в ночь перед Хэллоуином. Наслаждаясь зрелищем разрушения, которое здесь люди описывают всегда одинаково.
Это дешевле, чем покупать билет в кино.
Вскоре жар заставил меня забиться поглубже в угол подвального помещения. Подвал, осветившийся красно–оранжевыми танцующими искрами, быстро заволокло черной пеленой. Дым забивался мне в горло, клубящийся и плотный, как вата.
Выхода отсюда не было, кроме того, что находился впереди и вверху. Отступать тоже некуда. За спиной я заметил только крохотное оконце между стропил, однако оно располагалось слишком высоко. Но даже если бы я смог до него достать, оно было слишком маленьким, чтобы удалось в него пролезть.
И тут из дыма мне навстречу выступила фигура.
Девушка.
Она пришла снова умереть со мной. Потому что мы близнецы.
Небольшие всполохи пламени осветили ее, не очень ярко, чтобы можно было рассмотреть ее лицо в подробностях, однако вполне достаточно, чтобы уже в следующую секунду понять — это не Эш. Это девушка, которую она убила. Мэг Клеменс. Куски земли с желтыми червячками корешков прилипли к ее футболке и спортивным шортам. Матовые, тусклые волосы, бледная, бескровная кожа, тонкая, как папиросная бумага.
Мертвец, восставший из мертвых.
Хотя это ведь не ее место! Как и Грег там, на автомобильной стоянке, она пришла сюда, чтобы помочь мне.
Она подняла руку, и у меня недостало сил сопротивляться ей, хотя я и не знал, что она собирается сделать — ударить меня или привлечь к себе. Я просто стоял и наблюдал за ней. А мертвая девушка вытянула руку и ткнула указательным пальцем куда–то мне за спину. Глаза ее были закрыты, она щурилась, словно от яркого солнца, но точно знала, где находится то самое оконце. Потому что указывала она именно на него.
— Я до него не достану, — произнес я и тут же болезненно закашлялся от рези в горле.
Не дожидаясь, пока я прокашляюсь, Мэг подошла ко мне, сложила руки лодочкой и покачала ими передо мной, давая понять, что попробует меня подсадить.
— Но я слишком тяжелый, — сказал я.
Давай, Дэнни! Торопись!
Это Мэг, но это не ее голос! Она его лишилась. Это ее душа, другого слова здесь не подобрать, дотянулась до меня. Девушка, которая любила писать заметки в школьную газету и петь на сцене, девчонка, одаренная множеством талантов, которые она, однако, старалась особенно не проявлять, чтобы не заставлять других, менее талантливых, испытывать чувство неполноценности. Мэг Клеменс страстно хотела
