Теперь где-то в глубине души она смутно надеялась, что принцесса оценит, что она предпочла его мутные делишки красивым мальчикам в форме, и подарит ей всякие политические перспективы. Конечно, врожденная практичность приземляла все эти мечтания обратно: принцесса не выглядел как человек, у которого есть хоть какие-то политические перспективы, а уж тем более вряд ли у него была парочка лишних, чтобы их раздаривать всяким Лэйли. Но мечтания парировали неизменным «а вдруг» и продолжали всячески воспарять.
Она уже почти дошла до мысли, что если представить принцессу в форме, — этакий Шанналан, только золотистый, — то тоже будет вполне себе ничего, потанцевать можно, но тут принцесса наконец явился.
Он все еще был одет как слуга, что немного расстраивало. Лэйли хотела поздороваться, но он прижал палец к губам, без предупреждения и больно ухватил ее за запястье и куда-то потащил.
От неожиданности Лэйли даже не пикнула — покорно потащилась за ним. Он почти сразу же свернул в какой-то то ли тайный ход, то ли ход для слуг, то ли просто забытый простенок, и это был всего лишь первый из бесчисленных узких коридорчиков и простеночков, по которым они шли, протискивались и иногда даже карабкались и перепрыгивали, так что Лэйли собрала на подол, наверное, всю местную вековую пыль и расшатала каблук.
К концу путешествия из головы выветрились остатки мечтательности. Практичность же предоставила целый список вопросов, первым из которых был: «Как я объясню маме пыльное платье?», а вторым «Как скоро меня хватятся на балу?».
Третий и обдумывать было нечего: «Что мне за это будет?». Ничего хорошего.
Она набродилась с принцессой по пылище на серьезный разговор. Как минимум.
Наконец они добрались до какой-то каморки, заваленной строительным мусором. Угол у окошка был аккуратно расчищен. Туда кто-то притащил изящно-кривоногий письменный стол темного дерева, в своем дизайнерском великолепии совершенно не подходивший этому месту. На нем неаккуратными грудами высились бумаги, а на самой середине стола, очищенной явно методом «сдвигаем хлам в сторону», валялась толстенная книга с варварски заляпавшим половину обложки штампом дворцовой библиотеки.
В другом углу, который, кажется, все-таки пытались отчистить от строительного мусора, стоял шкаф с неплотно прикрытой дверцей, в которой голубело утреннее платье принцессы.
А посреди комнаты стояла древняя арка.
— Откуда вы раздобыли этот хлам? — светски поинтересовалась Лэйли, разглядывая арку досмотра, спроектированную, наверное, еще во времена ее дедушки.
Она была меньше, чем современные. Отец бы в нее не пролез, матушке пришлось бы пригнуться. Вряд ли в те времена все были ростом с Лэйли. Видимо, были какие-то ограничения в корневом заклинании, влиявшие на максимальный размер арки, которые придумали, как обходить, уже позже. Руны были высечены прямо на камне, а не нанесены специальной краской, а еще…
— Встаньте на постамент, — попросил принцесса.
Да, толстенный каменный постамент с грубо высеченным магическим кругом. Современные арки как-то обходились без дополнительного круга на земле.
Ушгару бы понравилась эта арка. Лэйли-то ее и узнала потому, что их телепортист маниакально охотился за артефактами ветви рунной магии, его даже как-то чуть не арестовали за излишний энтузиазм.
Императорский дворец и правда полон сокровищ. Интересно, а что за книгу читает принцесса?
Лэйли отрицательно качнула головой, заодно отгоняя лишние мысли.
— Во-первых, я не собираюсь снимать защитные артефакты, — сказала она и замолчала.
Она не стала уточнять, что если отколет с платья безобидную брошку в виде птички, сюда мигом прилетит отнюдь не безобидная матушка.
— А во-вторых?
— Могу ли я выразить свое недоверие так, чтобы при этом не оскорбить представитель… ницу императорской семьи? Если что-то выглядит как древняя арка досмотра, но я, к сожалению, недостаточно компетентна, чтобы понять знаки на постаменте… я не могу быть уверена, что это арка досмотра, — Лэйли опустила глаза, — прошу простить мое невежество, принцесса. Однако я могу поручиться, что на мне нет никаких подслушивающих артефактов.
