Происшествие исключительной важности, или Из Бобруйска с приветом - страница 23

После ее рассказа они оба сидели вначале молча, а потом тетя Бася заплакала громко, с какими-то причитаниями, которые, как оказалось, она помнила с самого детства, а Соломон Менделевич все пытался сдержаться, но не выдержал, уронил голову на стол и долго сотрясался в беззвучных рыданиях.

Это первое их свидание стало последним. Соломон Менделевич продолжал оставаться безутешным вдовцом, а тетя Бася в течение нескольких лет пыталась придумать, как сделать так, чтобы, не уронив собственного достоинства, снова попасть в дом напротив. Она понимала, что для этого нужна веская причина, иначе одинокий сосед сможет разгадать ее маневр, и тогда повторить попытку будет уже невозможно.

Вот тут-то и подвернулся диск, принесенный Моней в качестве гнета для бочки с квашеной капустой. Диск действительно напоминал противотанковые мины, на которые тетя Бася насмотрелась во время расчистки Бобруйска, проводимой саперами, после того как на его улицы вступили первые части Красной армии.

Каким образом в голове ее созрел план отнести опасную находку для осмотра Соломону Менделевичу, судить не нам, но это был единственный не вызывавший сомнения предлог, позволявший поделиться с бывшим сапером своими подозрениями, а затем в благодарность за полученную консультацию принести ему самую лучшую в городе квашеную капусту, для которой Моня клятвенно пообещал доставить тем же вечером взамен утраченного гнета другой, а именно – два чугунных утюга, попавшихся ему на глаза, когда он вытаскивал загадочный диск из-под громыхающего листа прогнившей жести.

Собственно, информация о двух утюгах, принесенных взамен утраченного диска, была бы последней в том расследовании, которым могло бы заняться Провидение. Впрочем и без этих утюгов Оно уже догадалось, что, когда имеешь дело с бобруйчанами, мало уметь управлять их мыслями. Следовало бы еще научиться управлять их чувствами, потому что, как выяснилось, эти чувства, лишенные здравого смысла и не поддающиеся никакой логике, могли из ничего создать нечто совершенно непредсказуемое и, наоборот, обратить в прах любое дело, пусть даже просчитанное лучшими умами спецотдела Небесной Канцелярии.

Непростые отношения с Провидением были не только у тети Баси, но и у всего остального населения славного города. И происходило это вовсе не из-за того, что никто из бобруйчан понятия не имел, как именно надо общаться с проявлением Высших Сил, а также не знал, действуют ли эти Силы на пользу или, наоборот, стараются всячески навредить. Собака оказалась зарыта в другом. Выяснилось совершенно неожиданно, что одна половина жителей тайно верила в существование Небесного Начальства, а другая публично отвергала любое Его присутствие как в частности, так и вообще.

По какой линии проходил «разлом» в этом принципиальном вопросе, окончательно установить не удалось. Заманчивой казалась версия, что разгадку надо искать в географической разметке улиц, которой так гордились жители Бобруйска. Дело в том что улицы, совпадающие по направлению с главной трассой, идущей на Москву, и улицы, спланированные поперек нее, пересекали друг друга под абсолютно прямым углом и таким образом составляли идеальную решетку, надетую на город. При этом выявилась еще одна закономерность: улицы, параллельные главной трассе, носили название Советская, Коммунистическая, Октябрьская или, допустим, Фридрихэнгельская. А улицы, идущие поперек, назывались Пушкинская, Гоголевская, Чеховская и далее по именам тех, чьи портреты были развешены на стенде центрального книжного магазина в отделе «Классическая литература».

Исходя из этой версии, напрашивался вывод: половина бобруйчан, жившая на улицах вдоль московского, то есть, по сути, правительственного направления, громогласно заявляла, что никаких чуждых советскому народу Высших Сил в природе не существует. А вот вторая половина, то есть те, кто жили на улицах, идущих поперек главной трассы, заперев двери и задернув занавески на окнах, шепотом утверждали, что все в руках Провидения и лишь Оно одно правит на грешной земле так, как ему заблагорассудится.