До конца жизни Дарвин оставался в плену своих колебаний между селекционизмом и механоламаркизмом, но при этом акцентировал на ведущей эволюционной роли отбора. У него нет четких высказываний по поводу соотношения принципа отбора и ламаркистских «законов» в эволюции человека, однако приведенные материалы показывают его мнение о подчиненной их роли селективному процессу. Что касается возникновения половых различий, оно не столь уж значительно в общей эволюции человека и всецело объяснялось половым отбором, т.е. без вмешательства ламаркистских умозрительных изобретений.
Остановки развития. Под этим понятием Дарвин имеет в виду задержку в стадиях индивидуального развития некоторых частей организма, названную «фетализацией» (Э. Геккель) — недоразвитием признаков взрослого организма в сравнении с их состоянием у предков. Для иллюстрации Дарвин приводит исследования К. Фогта на микроцефалах у современного человека, которые отличаются меньшим объемом и развитием мозга, заметным прогнатизмом, выступающими надбровными дугами, ограниченностью умственных способностей, особенностями поведения в виде пристрастия к лазанию по деревьям, обнюхивания пищи, т.е. признаками, которые составили бы живой портрет наших предков на стадиях питекантропа и неандертальца. Все эти повторения признаков прошлого (рекапитуляции) приводятся Дарвином для демонстрации данного фактора в эволюции человека, хотя сам он об этом прямо не говорит, видимо, не будучи уверен в его подлинной реальности, но и не опровергает рассуждения Фогта.
Реверсии. Данным понятием обозначается явление в онтогенезе, когда часть организма фиксируется в своем развитии на стадии взрослого предка, а у потомков как бы возвращается к прежнему состоянию (одна из форм ретардации, по Геккелю). Дарвин приводит примеры распространенности реверсий у человека в чрезмерном развитии клыков, нескольких парах молочных желез, других отклонений от нормального развития, напоминающих о родстве человека с животными.
Эта категория явлений близка к рудиментарным органам, но отличается от них тем, что реверсии встречаются очень редко, а рудиментация есть постоянный антропологический признак (копчиковая кость, молочные железы у мужчин). Дарвин склонен различать реверсии и уклонения от нормы типа макромутаций, например, полидактилию. Вопреки мнению И. Меккеля и И. Жоффруа Сент-Илера, будет «безопаснее отказаться» от попыток отождествления этих разных по природе явлений. Данным замечанием он подчеркивает рекапитуляционный характер реверсий и как бы обращает внимание на то, что анормальные уклонения не могли быть материалом для отбора и доказательствами родства с животными предками.
В целом Дарвин убежден в том, что возврат к предкам в виде реверсий указывает несомненным образом на происхождение человека от «какой-то низшей формы». Реверсии он рассматривал как морфологическое свидетельство животного происхождения человека, хотя поместил их в число «способов» антропогенеза, каковыми они, конечно, не являются, так как представляют собой лишь повторение старого в прошлой эволюции.
Коррелятивная изменчивость. Наряду с индивидуальной наследственной изменчивостью как основным исходным фактором эволюции, Дарвин выделял коррелятивную изменчивость и придавал ей большое значение в преобразовании морфофункциональной организации. Это положение распространялось и на антропоэволюцию: «У человека, как и у низших животных, многие части тела находятся в таком тесном соотношении между собой, что если изменяется одна часть, то изменяется и другая, хотя в большинстве случаев мы и не можем найти никакой причины для такого явления». Причины были найдены много позднее при исследованиях взаимодействия генов (плейотропии).
В коррелятивной зависимости находятся органы зрения и слуха, зубы и волосы, цвет кожи и волос — явления корреляций, подробное обсуждение которых Дарвин проводит в книге «Изменчивость домашних животных и культурных растений». Наиболее вероятна и на фактах очевидна корреляция между цветом кожи и волос, так как она определяется общим агентом — соотносительным количеством пигмента меланина: чем его больше, тем темнее цвет кожи и волос. Что касается других примеров, они требуют существенного уточнения. Трудно представить какую-либо корреляцию между зрением и слухом, тем более зубами и волосами, за исключением функциональной компенсации при патологических нарушениях, в частности обострение слуха в случае потери зрения.
