В итоге зарождается популяционная экология, предметом которой становится изучение индивидуальных и групповых адаптаций в их взаимосвязи. Объединение популяционной экологии с принципом эволюции означало выход исследований феномена адаптации за пределы статического понимания, т.е. как результата эволюционных процессов, и изучение его в историческом аспекте. Так возникает новое направление — эволюционная экология, составляющая одну из основ современной теории эволюции.
Все эволюционные концепции были связаны с тем или иным решением проблемы адаптации, чтобы не отрицать аксиоматическое положение, отраженное в афоризме «жизнь есть приспособление к среде». Если в ламаркизме эта проблема решалась наиболее просто и, казалось бы, совершенно очевидно в понятии прямого приспособления, в дарвинизме ответ был найден в концепции естественного отбора. Понятно, что ламаркистским решением допускалось объяснение способа возникновения только индивидуальных адаптаций и полностью исключались из такового групповые адаптации. Дарвиновская концепция охватывала объяснением и те, и другие, так как строилась на понятиях внутри- и межвидовой борьбы за существование, в результате которой путем естественного отбора возникают соответственно оба класса адаптаций.
С принципом утилитаризма напрямую связано и понимание того, все ли признаки организмов являются полезными или часть из них могут быть нейтральными и даже относительно вредными. Согласно логике ламаркизма, приспособление к среде (адаптациогенез) есть процесс непрерывный, в каждый данный момент организм располагает лабильными возможностями такого приспособления и, следовательно, все его признаки являются полезными. Понятие естественного отбора как «выживания наиболее приспособленных» можно было воспринимать в такой же крайней трактовке, что и нашло отражение в «ультраселекционизме» (Э. Геккель, А. Вейсман), согласно которому все признаки организмов без исключения являются в той или иной мере полезными, а кажущиеся нейтральными еще ждут своих исследователей.
Основоположник теории естественного отбора не давал повода для подобного научного экстремизма, специально и неоднократно подчеркивал, что эволюционный процесс есть создание не только полезных, но и нейтральных и даже частично неблагоприятных свойств организации. Чаще всего такие признаки возникают в результате коррелятивной изменчивости или сохраняются от прежней организации в виде рудиментарных органов. Такие рудиментарные части и подвергаются значительной изменчивости именно благодаря бесконтрольности отбору. Таким образом, принцип утилитаризма, если его рассматривать с точки зрения последовательного дарвинизма, включает в себя разнокачественные свойства организмов: полезные, нейтральные, относительно вредные.
По отношению к проблеме происхождения и эволюции человека принцип утилитаризма имеет далеко не праздный интерес. Дело в том, в трактовке этой проблемы имеются три точки зрения, связанные с пониманием места и значения в антропоэволюции биологических и социальных факторов. Две из них альтернативны друг другу: биологизаторская позиция сводит все факторы к общеэволюционным и не усматривает принципиального отличия антропоэволюции от всех других направлений филогенеза, противоположная сторона утверждает об исключительном примате социальных факторов, прежде всего в виде трудовой концепции. Третья позиция, которую в некотором смысле можно назвать компромиссной, рассматривает антропоэволюцию как уникальное направление филогенеза, когда на ранних стадиях всецело доминировали биологические причины, которые постепенно отодвигались на второй план социальными факторами, замещались ими, но не исключались полностью. Какие же мнения высказывал Дарвин по поводу адаптивного характера эволюции человека, если их представить в исторической ретроспективе, с позиции сегодняшнего дня?
Отрицание того, что антропогенез и последующая эволюция Homo sapiens осуществлялись по пути совершенствования биологической организации человека было бы алогизмом, иначе эти процессы закончились бы просто вымиранием гоминидной линии. Постепенное снижение роли естественного отбора и прогресс социальных адаптаций открывали широкое поле для появления нейтральных и относительно вредных признаков в результате прямых мутаций и коррелятивной изменчивости, смешения рас, дрейфа генов. В теоретико-эволюционном освещении замещение биологических факторов социальными в процессе антропогенеза исследовано слабо, этим вопросом в основном занимались авторы философских построений. Так, в отечественной печати широко обсуждалась концепция «самоустранения» естественного отбора в результате все большего усиления роли трудовой деятельности уже на ранних стадиях очеловечивания. Этой концепцией по существу отбор исключался из числа факторов эволюции человека, который тем самым как бы утрачивал свою биологическую природу, что совершенно не соответствовало действительности. Отсюда и всякие разговоры о той или иной адаптивности признаков его организации были излишними.
