Агата вздохнула.
– Ладно. Он ко мне не пристает. Он меня достает!
– Как?
– Ну… он не называет меня дурой прямо, говорит так… красиво, но так, что чувствуешь себя дурой… и другие думают так же…
– Можешь не объяснять. – Ноздри бабушки раздувались. – Я сама треть века была учительницей. Он занижает тебе оценки?
Агата поколебалась. Было большое искушение согласиться, но…
– Нет, – признала нехотя. – Он требовательный, очень… но у него мы знаем больше, чем у других. И у него такие интересные уроки!
– Да уж, – сухо сказала бабушка. – Представляю себе. Он был очень талантливым мальчиком.
– А ты откуда его знаешь?
Бабушка нетерпеливо отмахнулась.
– И все это началось с его прихода в школу? Почему ты мне ничего не сказала?
– Бабушка… – Агата помолчала. – Я ведь должна сама уметь справляться с трудностями? Может, дело не в них, а во мне? Иначе почему они на меня нападают? Может, это я… не такая?
– Кто – они? – мгновенно насторожилась бабушка. Агата вздохнула: ну не пойдет же она разбираться со всей школой?
– Я… мне просто нужно научиться не обращать на них внимания, понимаешь? «Повышать порог болевой чувствительности», сказал школьный психолог. Я просто… тонкокожая. Меня легче достать.
Бабушка села.
– Я всегда знала, что ты ранимая и… немного замкнутая девочка… но что у тебя такие трудности…
– Бабушка! – Агата начала жалеть, что выложила все это. – Все нормально, правда! Ну и что, что я им не нравлюсь? Они мне тоже не нравятся! Я тоже не хочу с ними дружить!
– Понимаю. – Пальцы бабушки зарылись в белые волосы. – Ко мне всегда приходили только взрослые… чего там – старые! – люди… а ты с детства была такой… серьезной девочкой… это я во всем виновата!
Агата завздыхала:
– Бабуль, успокойся! Все у меня будет в порядке. Вот отращу кожу, как у носорога…
– Против Келдыша она тебе не поможет. – Бабушка внезапно вспомнила начало разговора. – Пригласи-ка его завтра к нам!
* * *
Вот так-таки просто пригласи, да? Агата весь урок истории просидела как на иголках, уговаривая себя, как это просто сказать: «Бабушка приглашает вас к нам в гости». А он спросит: зачем? И посмеется. И никуда не пойдет. Или скажет: «А что это вы ей наговорили про меня, Мортимер? Жаловались, значит?» Или…
В общем, когда урок закончился, у Агаты уже все поджилки тряслись. Прощаясь кивками и улыбками с уходящими учениками, Келдыш неторопливо собирал свои бумаги. Агате вдруг пришло в голову, что он специально медлит – обычно ведь выходит из класса первым. Чего-то ждет. Или кого-то.
Ее?!
Агата проводила обреченным взглядом хихикавших подруг и побрела к учительской кафедре. Келдыш даже глаз не поднял.
– До свидания, Мортимер.
– До… я хотела сказать, учитель…
Агата перевела дыхание. Келдыш аккуратно выравнивал стопку листков.
– Моя бабушка… она…
Теперь Келдыш вскинул глаза. Спросил резко:
– Что? Что такое с вашей бабушкой?
Пытаясь не оцепенеть окончательно под его пронзительным взглядом, Агата выдавила:
– …она приглашает вас к нам. Сегодня. Вечером.
С мгновение он еще смотрел на нее. Потом опустил глаза и спросил спокойно:
– С чего вдруг?
Он не пойдет! Слава богу!
– Она видела нас… вас… на снимке…
– А. Да. Снимок. Я не подумал. – Келдыш кивнул и засунул листки в папку. – Передайте мадам Мортимер, что я буду. В девятнадцать ноль-ноль.
– Мы живем…
– Я знаю ваш адрес, Мортимер!
Помолчал и добавил:
– Думаю, на пироги рассчитывать нечего?
* * *
Они смотрели друг на друга с разных концов комнаты. Бабушка надела свой самый деловой костюм, белую блузку с брошкой у горла, туфли на высоких каблуках – как будто ожидала важного гостя. Келдыш пришел в черных брюках и черной водолазке, в которых был в школе. Агата, стоявшая между ними, видела, как блеснуло его кольцо – Келдыш слегка развел руками, как бы говоря: «Да, это я! И что?» Коротко поклонился:
– Здравствуйте, Лидия.
– Келдыш, – сухо сказала та вместо приветствия. Показала на стул у бархатного стола.
Оба сели и уставились друг на друга. Агате показалось – с какой-то даже жадностью. Она тихонько попятилась и опустилась в кресло у стены.
– Вот как, – сказала бабушка, словно продолжая неслышный разговор. – Я не знала.
