Он, похоже, и сам был не рад всему этому, и только недоумевал: столько лет учебы, столько сил отдано, а что в результате? В зарубежные гастроли его не выпускали даже с самым большим составом. Камерную музыку их начальство по каким-то своим соображениям не любило, никаких «квартетов-шмартетов» не признавало. Раз есть оркестр, сказало начальство, то должны играть все вместе. А остальное – баловство. Джазисты его не брали – много им там скрипок-то нужно? Рок музыку он не любил, не понимал ее, как не понимал и всей атмосферы роковых тусовок. Позже, когда у них родился сын и с деньгами стало совсем плохо, он начал искать возможность работы с ресторанными музыкантами. Это был бы верный кусок хлеба с маслом, да еще и с икрой. Но при мне у него так ничего и не вышло. Там конкуренция выше, чем в консерватории.
Так он и жил. А ведь сколько радостей из-за этого потерял! С самого детства, когда после уроков все отправлялись в кино, он должен был идти в музыкальную школу. А сколько в футбол не добегал? Сколько раз во время самой интересной уличной игры выходила бабушка и звала его играть гаммы. Сколько девчонок он не поцеловал, потому что надо было делать домашнее задание по сольфеджио. Знал бы он, что недобеганное в детстве и недоцелованное в юности отплатит ему во взрослом возрасте ранними болячками да неврозами. И, главное, было бы ради чего так жертвовать собой. Счастье его в том, что он так и не понял, чего его лишили в детстве. Может, он и догадывался, но никогда не говорил об этом, попросту не заводил таких разговоров.
Звали его Ариком. Что за имя такое, я сначала не знал. Но звучало оно для меня странно, по-собачьи. Арик-Шарик. Мужику за тридцать, а он все Арик да Арик. И ведь не только дома, а и на работе он тоже был Ариком, и все улица его только под этим именем и знала. Спросил я его как-то за бутылкой – мол, почему ты полное имя не используешь, а он посмотрел на меня своими черными печальными глазами и говорит: «Знаешь, величать меня по имени-отчеству еще рано, а просто Арон получается еще хуже, поверь мне». Я поверил.
Я часто бывал у них. Особенно когда сам женился. Они жили в старом одноэтажном доме с двориком. Летом я брал жену и сынишку, и мы ехали к ним в гости на весь день, как на пикник. У Арика к тому времени тоже родился мальчишка. На полгода отстал от моего. Мы оставляли женщин на кухне посплетничать за приготовлением обеда, а сами шли гулять с нашими пацанами. Место там было удивительное. Практически в центре города сохранился нетронутый современными застройками квартал, выстроенный в начале века. Вдоль неширокой улицы за низенькими заборами стояли одноэтажные здания с толстыми кирпичными стенами. Эти стены, способные выдержать семибалльное землетрясение, даже в самую невыносимую жару сохраняли внутри домов приятную прохладу. А зимой, когда весь город замерзал в своих блочно-панельных и крупно-дырчатых железобетонных коробках, в этих домах зажигали печи, и так там было тепло и уютно, как нигде больше.
Улица там непроезжая, тихая и очень зеленая. Вдоль дороги росли старые ветвистые деревья, от которых на тротуар ложилась густая прохладная тень. В южных городах солнечная сторона не считается престижной. Все стараются спрятаться от солнца. Перед домами росли кусты живой изгороди. Они сохраняли зеленую листву круглый год, и очень красиво смотрелись зимой, под снегом. Весной их обрезали огромными садовыми ножницами. Обычно просто ровняли по бокам и делали ровную верхнюю кромку. Кто-то стриг верхнюю грань волнами, кто-то вырезал шары на идеально ровной верхней поверхности. Отдельные умельцы создавали над калитками целые арки. Кстати, если собрать эти свежесрезанные ранней весной побеги, аккуратно бритвой наискосок освежить место разреза и воткнуть их с небольшим интервалом во влажную землю перед домом, то к осени вырастет такая же изгородь. Так что все кусты на улице приходились друг другу самыми близкими родственниками.
Между дорогой и тротуаром, как принято на востоке, протекал арык – неглубокая канавка с проточной водой, которая дает прохладу и это знаменитое восточное чувство расслабленности, умиротворенности. На востоке главное – быть возле воды. И если вода рядом, то все хорошо, не торопись, путник – ты, похоже, уже пришел.
