Я снова отталкиваю его, он падает на кровать. Он не пытается защищать себя. От мысли о том, что Риэлм мог уйти отсюда когда угодно, пока меня держали здесь помимо моей воли, я его ненавижу.
- А Роджер? – вдруг спрашиваю я. – Он тоже был частью этого?
- Нет, - говорит Риэлм. - В смысле, раньше был. Но теперь нет. Он не имел права делать то, что делал. Я не знал, клянусь…
- Да, ведь твое слово теперь так много значит.
- Я не знал, Слоан. Я бы сделал все, чтобы защитить тебя.
- Это было до или после того, как ты позволил им стереть мою жизнь? Думаешь, я смогу простить это? Думаешь, я когда-нибудь это переживу?
- Я надеюсь, - говорит он. – Я… - он замолкает. Его и так бледная кожа еще бледнее, чем обычно, как будто ему сейчас станет плохо. – У меня ничего нет. И это первый раз, когда я думал, что смогу построить жизнь заново. Когда я уеду отсюда, у меня будет отпуск в шесть недель до того, как я вернусь в Программу в другом учреждении. Я подписал контракт на два года, контракт, который я не смогу нарушить, или они сотрут все обо мне. Я пытаюсь спасти нас обоих, и я думал, что как только тебя освободят, мы сможем быть вместе.
Я смеюсь. Я знаю, это жестоко, но мне все равно. Мне так больно, что я хочу быть грубой.
- Ну, - говорю я, - этого никогда не произойдет. Твой контракт может окончиться раньше, чем ты думаешь, потому что мне кажется, что мое лечение не будет иметь эффекта, Майкл, - я рычу его имя.
Риэлм с силой хватает меня за запястья, притягивает к себе.
- Не говори так. Ты выберешься отсюда. Но ты не выберешься силой. Они так тебя никогда не выпустят.
Я ухмыляюсь.
- Что же мне тогда делать? Зацеловать тебя, пока меня не освободят?
Он опускает руки.
- Нет, и я пойму, если ты не захочешь больше со мной разговаривать. Пожалуйста, поверь, когда я говорю, что поцелуй не был частью этого. Я поцеловал тебя, потому что хотел. Ты сильная и умная, и благодаря тебе я хочу жить, Слоан. – Он смотрит мне в глаза. – Но ты не можешь никому об этом рассказать. Ты меня скомпрометируешь.
Раздается громкий стук в дверь, и мы оба подпрыгиваем. Я снова быстро вытираю лицо, пока глаза Риэлма бегают между дверью и мной. Ручка поворачивается, и медсестра Келл засовывает голову.
- Я принесла ваши лекарства, зайчики. – говорит она приторно-сладким голосом. Ее плечи напряжены, и я думаю, что она долго нас искала.
- Прими ее, - Риэлм бормочет мне, пока берет стаканчик, который сестра протягивает ему. Он наклоняет подбородок в знак благодарности, и я протягиваю руку к другому стаканчику на подносе.
Руки у меня трясутся так сильно, что я уверена, что сестра Келл заметила это. Я смотрю в бумажный стаканчик, но не беру белую таблетку. Вместо этого я с вызовом смотрю на Риэлма. На его лице появляется слабость, как будто он умоляет меня.
- Нет, - говорю я сестре Келл, - сегодня я обойдусь без нее.
Я ставлю стаканчик обратно на поднос и оборачиваюсь, прохожу через комнату и встаю у прикроватного столика Риэлма. Все мое тело пульсирует гневом и ненавистью. Я собираюсь разнести это гребаное место.
Я слышу, как Риэлм что-то ей шепчет, но не оборачиваюсь, чтобы посмотреть. Пусть они оба катятся к черту. Пусть и доктор Уоррен катится к черту. Я даже больше не хочу выбраться. Я хочу унизить их.
- Тогда ладно, - сестра Келл говорит с наигранным весельем. - Если захотите присоединиться к остальным, они все в комнате отдыха.
- Мы придем через секунду, - отвечает Риэлм. Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня, беспокойно нахмурившись. Сестра Келл закусывает губу и уходит, снова оставив нас наедине.
- Что было в лекарствах? - спрашиваю я.
Он выглядит побежденным.
- Кое-что, чтобы ты расслабилась.
- А что было в твоих, Майкл?
- То же, что и всегда. Плацебо.
Я пересекаю комнату и даю ему пощечину. Ладонь у меня болит, соприкоснувшись с его щекой. Он вздрагивает от боли, и потом сердито разворачивается и хватает меня за плечи, прижав меня к стене, и я резко выдыхаю. У него на лице отчетливо виден отпечаток руки, и он быстро дышит, как будто вот-вот сорвет на мне злость.
- Ударь меня, - рявкаю я. - Только попробуй бросить меня на пол, доложить обо мне. Потому что, черт возьми, я не позволю, чтобы это сошло тебе с рук.
