— Давай, давай, — сказала она громким ободряющим голосом, — не останавливайся. У тебя отлично получается.
«Что у меня отлично получается?» — подумала я. Медсестра, отиравшая мне пот с лица, мягко смахнула со лба волосы, и в моих мыслях внезапно наступил момент ясности, а тело перестало разрываться на части — за многие годы еще никто так нежно ко мне не прикасался.
А потом невероятное давление в паху каким-то образом исчезло, и я встревожилась, почувствовав, что весь мир сдвинулся с места.
— А теперь хорошенько толкни, — прозвучал чей-то, не знаю чей, голос. — Давай, тужься изо всех сил. Тужься! Тужься!
— Не могу! — крикнула я, заливаясь слезами. — Я больше не могу! Пожалуйста, помогите! Пожалуйста! — взмолилась я.
Стоявшая рядом медсестра взяла меня за руку, и я крепко обхватила ее кисть. Она ласково сказала:
— Скоро все закончится. Еще пару толчков. Ты можешь.
Теперь было такое ощущение, что мои бедра расходятся в разные стороны. Я закричала и в следующую секунду почувствовала, как что-то застряло у меня между ног.
— Достаньте его! Достаньте! — в панике кричала я.
— Еще один толчок. Давай, еще один сильный толчок.
— А-а-а-а-айй! — завопила я и одновременно толкнула.
А потом боль исчезла.
В зале на мгновение воцарилась тишина.
И заплакал младенец.
Медсестры положили его мне на живот. Одна из них сказала:
— Мальчик.
Одновременно плача и смеясь, я опустила на него руки.
— Ш-ш, маленький, ш-ш, — пробормотала я, позабыв о боли и муках и чувствуя лишь огромную любовь, заполнившую всю меня.
Пара рук проскользнула под моими и начала поднимать ребенка.
— Я сейчас возьму малыша, его нужно взвесить и сделать бирку. — С этими словами медсестра попыталась забрать ребенка.
— Нет! — запротестовала я, крепче прижимая к себе малыша.
Я хотела, чтобы он остался со мной, и не понимала, о каком взвешивании и о какой бирке идет речь. «Если они заберут ребенка, я больше никогда его не увижу, — в страхе думала я. — Они выгонят меня отсюда, а ребенка оставят себе». Я плакала, пока медсестра вычищала и зашивала меня.
— Простите, — сказала медсестра, неправильно истолковав мои слезы. — Я стараюсь не причинять боли. Но то, что я делаю, необходимо. Мы ведь не можем позволить, чтобы вы подхватили инфекцию, не так ли?
— Куда они забрали моего малыша? — произнесла я срывающимся голосом. — Могу я снова его увидеть? Пожалуйста!
— Только не прямо сейчас, дорогая, потому что я…
В зал вошла другая медсестра и перебила первую:
— Тебе еще долго?
— Нет. Я почти закончила.
— Можешь забрать ее в палату, когда она будет готова?
— Да. Как только закончу, сразу же ее заберу.
Вскоре медсестра посадила меня в кресло-каталку и повезла в палату. Без ребенка. Я хотела крикнуть, чтобы они отдали моего малыша, но в горле застрял огромный ком и я способна была только дышать.
В палате медсестра вернула одеяла на кровать.
— Справитесь? — спросила она.
Я устало кивнула и рывком поднялась с кресла-каталки. На соседней кровати женщина прижимала к груди крошечного младенца. Почему ей оставили ребенка, а мне нет? Возможно, потому что я слишком молода. Я легла на постель, думая о маленькой жизни, которой коснулась всего на мгновение, и снова расплакалась, тогда как медсестра помогала мне устроиться на кровати.
Но вот в комнату вошла еще одна медсестра, которая что-то катила перед собой. Она остановилась у подножия кровати.
— Оставить его здесь или положить рядом с вами?
Мой мальчик! В детской кроватке на колесиках и со стеклянными бортиками.
Я улыбнулась медсестре сквозь слезы. На моем лице никогда еще не было такой широкой улыбки, я никогда еще не чувствовала себя такой счастливой и никогда так не гордилась собой.
— Можно, чтобы он был рядом со мной?
Медсестра с улыбкой подкатила кроватку к краю моей постели.
— Нажмите на кнопку, если вам что-нибудь понадобится или если он проснется.
С этими словами она ушла.
Я посмотрела в крохотное лицо сына и на малюсенькую ручку, которую он во сне прижимал к груди. Я легчайшим прикосновением погладила его по руке, только чтобы удостовериться, что он настоящий. Радость переполняла меня, пока я боролась со сном.
