Лицо Ренара опять приняло озабоченное выражение,
— Я, кажется, догадываюсь, в чем тут дело, — сказал Гонсало. — Твой препарат, очевидно, хотят использовать в военных целях.
— Но каким образом?
— Видишь ли, армия, которая не подвергается воздействию радиоактивного излучения, может свободно, без всякого ущерба для себя, преодолевать районы, зараженные радиоактивными веществами. Действия ее не будут сковываться и тормозиться из-за необходимости производить непрерывную радиационную разведку, санитарную обработку личного состава, дезактивацию техники и т. п. Такая армия не будет иметь потерь от лучевой болезни, в то время как у противника эта болезнь выведет из строя массу солдат. Правда, в изображенную мною картину следует внести существенную поправку. Препарат этот может иметь серьезное военное значение лишь в том случае, если радиоактивное заражение местности будет устойчивым, то есть сохранится в течение хотя бы нескольких дней. При взрыве же атомной бомбы, как известно, интенсивность радиоактивных излучений быстро падает, и местность довольно скоро после взрыва становится безопасной.
— Но еще недавно военное ведомство не проявляло интереса к нашей работе. Чем же объяснить такую перемену? — спросил Ренар.
— Возможно, создан новый тип атомных бомб, дающих устойчивое заражение местности.
— Вот трагедия ученого нашего века! — горестно воскликнул Ренар. — Потратить столько сил только для того, чтобы стать пособником преступления против человечества. Представь, Луис, мое положение, если я соглашусь на опыт, предложенный мне Барросом, и он окончится благополучно! Тогда меня заставят отдать все рецептурные материалы. Вот парадокс! Я опасаюсь удачного результата опыта, составляющего цель моей жизни. Что же делать? Наверное, лучше всего мне прекратить исследования.
Неожиданный вывод Ренара привел Гонсало в глубокое волнение. Он встал и, подойдя к краю веранды, долго стоял, глядя на залитый лунным светом парк. Наконец он обернулся и, подойдя к Ренару, решительно произнес:
— Я думаю, что это не выход из положения, Артур. Ты решил капитулировать, отказаться от борьбы! Как можно умолчать об открытии, так нужном человечеству! Твои опасения имеют основания. Но оправдать твой поступок они не могут. Твое изобретение не военное. Препарат предназначен для лечения людей. Он ускорит наступление атомной эры, позволит безопасно пользоваться атомными самолетами, ракетами, автомобилями. Несомненно, он поможет разрешить проблему облегченной биологической защиты на атомном транспорте. А ведь для конструкторов это основная трудность.
В усталом взгляде Ренара вспыхнул интерес.
— Так что же ты предлагаешь, Луис? — спросил он.
— Я считаю, что все материалы по препарату надо опубликовать в какой-нибудь нейтральной стране.
Гонсало задумался и стал раскуривать сигару.
— Да! — воскликнул он, довольный неожиданно озарившей его идеей. — Если не ошибаюсь, через несколько месяцев в Женеве открывается очередная Международная конференция по мирному использованию атомной энергии. Вот прекрасная трибуна, с которой ты можешь сделать сообщение о своем открытии!
— Я думал об этом, — произнес Ренар, — но опубликовать материалы по комплексину сейчас, без испытания на человеке, я не могу. А после такого опыта будет поздно. Они попытаются сделать все, чтобы помешать мне выступить в Женеве. Боюсь, что и теперь за каждым моим шагом и за теми, кто является ко мне, установлена слежка.
— Да, тебе придется нелегко, Артур, — согласился Гонсало. — Но не сомневайся, что мы, коммунисты, и весь альберийский народ поможем тебе.
Ренар благодарно кивнул и хотел что-то ответить, но их беседа прервалась неожиданным появлением заспанной горничной.
— Господин профессор, — обратилась она к Ренару, — вас спрашивает какая-то молодая женщина.
— Молодая женщина? — удивился Ренар. — В такое позднее время? Просите ее в гостиную. Извини меня, Луис, я узнаю, в чем дело. Ведь не так часто мною интересуются молодые женщины.
