Дмитрий пошевелился и медленно открыл глаза. Увидев Эви, он ласково улыбнулся.
– Я долго спал? – Он обнял ее и притянул к себе. – Все в порядке, Эви? Ты выглядишь обеспокоенной.
– Я думала, почему ты хмуришься, даже когда спишь. – Она провела пальцем по морщинке.
– Я хмурился? Извини. – Дмитрий вздохнул. – Я хочу тебе кое-что сказать, но ты должна хранить все, что услышишь, в тайне, даже от своих родителей.
– Все так серьезно?
– Возможно. Мне кажется, на раскопках появился вор. После расчески и заколок пропало еще несколько артефактов.
Новость показалась Эви ужасной.
– Кто?
Дмитрий усмехнулся.
– Если бы я знал… Но у меня есть план, и я уверен, что скоро мы выведем вора на чистую воду. Я хочу, чтобы ты обращала внимание на странности в поведении любого человека, который подойдет к тебе во время работы. Тебя должна насторожить всякая просьба взглянуть на коллекцию. – Дмитрий вздохнул. – Возможно, было два вора. Наконечники копий исчезли после визита лордов. Не исключено, что кто-то из гостей прихватил их забавы ради, в качестве сувениров. Но заколки и расческа исчезли намного раньше. По моему мнению, это кто-то свой.
У Эви упало сердце. Это значило, что вор – англичанин, рабочий, нанятый Дмитрием, искренне желавшим создать в регионе новые рабочие места. И ему за доброту так жестоко отплатили.
– Мне очень жаль. – Эви погладила его по щеке. – Спасибо за то, что ты мне рассказал. Ты можешь говорить мне все, что угодно. Со мной не надо быть принцем.
– Что это значит? – Дмитрий прижал ее к себе.
Эви нравился этот собственнический жест. Она понимала, что принадлежит ему телом и душой, по крайней мере в этот момент.
– Ты слишком многое берешь на себя, – сонно пробормотала она.
Эви позволила себе немного подремать, наслаждаясь теплом тела Дмитрия, но настал момент, когда она больше не могла не думать о времени. Быстро темнело. Летние сумерки грозили вот-вот смениться полной темнотой.
– Я отвезу тебя домой. – Потянувшись, Дмитрий встал и вышел, позволив Эви напоследок полюбоваться его великолепным телом. Через мгновение он вернулся с ворохом одежды. – Надо доставить тебя домой. Родители будут волноваться. Уже поздно.
Невеселая ирония заключалась в том, что теперь, когда они стали любовниками, им следовало больше думать об осторожности, чем раньше. Тем не менее она чувствовала, что уже находится дома. Ее дом рядом с Дмитрием.
Он может говорить ей все? Приглашение было словно острый нож в сердце. Дмитрий раздумывал об этом, везя Эви домой. Благородное предложение, конечно, но он не может им воспользоваться. Когда кто-нибудь предлагал разделить с ним ответственность? И было ли это вообще когда-нибудь? Пожалуй, нет. Никто никогда не видел, что ему тяжело. А Эви увидела. Она всегда видела в нем не обладателя высокого титула, а человека, даже в тот первый день, когда они встретились на улице и Мэй навязала ему приглашение.
Эви заслуживает большего, чем он может ей дать. Она заслуживает любви и счастливой жизни в Литл-Уэстбери. Она заслуживает комфорта и радости с любящим ее мужчиной. А получила его. Как он может ей сказать, что возвращение домой подразумевает его женитьбу на женщине, которую он никогда не видел? Но и утаить этот факт от нее он теперь не может. Изначально эта часть его жизни не имела значения. Он с самого начала сказал Эви, что уедет. Он даже поведал ей о сестре. А другие причины были не важны. Они ничего не меняли, так зачем о них говорить? Но теперь они стали любовниками, и это все изменило. В первую очередь, изменился он.
Сегодня он впервые в жизни занимался любовью, и это лишило его дара речи. Между ними был не секс, а любовь, невероятная, ошеломляющая любовь. Теперь он отчетливо понимал, что его привычный мир перевернулся вверх дном. Он не сомневался, что хочет Эви. Эта женщина прекрасна в страсти. И она отдала ему всю себя – и душу, и тело.
Проснувшись и увидев ее рядом, Дмитрий ощутил удовлетворение, которого не испытывал никогда раньше. Что она скажет, если он выскажет свои мысли вслух? Если он заявит, что пусть все катится в тартарары и он найдет иной способ спасти свою сестру? Впервые в жизнь Дмитрий был трусом. Он боялся узнать ответ.
