Прокашлявшись, гость убрал платок в карман, но Первухин успел заметить на светлой ткани капельки крови:
— Чахотка?
— Да, туберкулез у меня, Пельмень, — не стал скрывать авторитет. — Недолго мне осталось… — произнес он, проходя в комнату и падая на диван. — Хоть и благородная болезнь, а зажмуриться неохота!
— А кому ж охота до срока в ящик сыграть? — поддакнул Пельмень, пристраиваясь рядом с диваном на рассохшемся табурете. — К тому же тебе, Хобот. Я слышал, что ты теперь на положении…
— Да, смотрящим по области меня на прошлогоднем сходняке двинули… — Хобот вновь зашелся кашлем. — Ладно, давай к делу: ты точно книгу видел?
— Да не сойти мне с это места! Видел, как вот тебя ща вижу! В местном гестапо твой талмуд вялится! Кентиля одного у нас намедни жестко мочканули, а кирпич твой вещдоком канает…
— Тихо, — осадил подельника Хобот, — не кипишуй, Славка! Точно видел? За базар ответишь!
— Падлой буду! — Пельмень показушно рванул на груди заношенную майку.
— Значит, придется ментовскую третью хату [3] ломануть, — задумчиво произнес Хобот, потирая кончик носа.
— Как… гадючник ломануть? — «поперхнулся» Славка. — Там же червонцев [4] немеряно! Да все легавые востор [5]…
— Не меньжуйся [6], Пельмеха! Не кипишуй раньше срока! — невозмутимо просипел смотрящий, вновь вынимая из кармана платок. — Откуда в твоей дыре куча красноперых? А? — Авторитет вновь зашелся булькающим кашлем. Прочистив горло, Хобот вытер посеревшие бескровные губы платком и продолжил:
— Твое пэгэтэ чай не столица! По ночи так и ваще в местном гестапо не больше пяти-шести легашей должно шкуру тереть: мудозвон в аквариуме, три копейки [7], ну и дежурный исповедальник [8], пожалуй. Так?
— Ну, так, — нехотя согласился со смотрящим Пельмень. — Все равно — жуть [9]! Про волыны не забудь!
— Так и я не один привалился [10], — оскалился Хобот, — а с корсарами [11], у которых все косточки задрюканы [12].
— Не, Хобот, ты, конечно, вор авторитетный, но я на мокруху не подписываюсь! — судорожно замотал головой Первухин. — Да за прижмурившегося мента на раз лоб зеленкой помажут [13]! Не-е-е, я — пас!
— Ты, Пельмень, как погляжу, че-то не вкурил: я — честный вор, а не гопота подзаборная, — тихо и вкрадчиво произнес авторитет. — Мочилово — не мой метод. Все должно пройти чинно, тихо и благородно, чтобы комар носу не подточил! Была книжонка, и нет её — испарилась. Пальба и мочилово — это крайний вариант, без которого желательно бы обойтись. А теперь давай-ка с тобой покубатурим, как нам без вооруженного гоп-стопа обойтись…
* * *
Отойдя на изрядное расстояние от дома Маслова, Алик остановился.
— Выкладывай! — коротко произнес он, схватив Леньчика за плечо.
— Хорошо, — не стал упираться Поташников, — я давно пытаюсь это сказать… Но вы же меня на смех подняли!
— Я был не прав! — признал ошибку Алик. — Достаточно извинений?
— Вполне, — кивнул Леньчик, — свои люди — сочтемся. Подождите немного… — Он надел кольцо на палец, и осмотрелся. — Никого, — облегченно вздохнул Пухлик, — лишние уши нам ни к чему.
— Правильно! — одобрил действия друга Алик. — А теперь по порядку…
— Присядем? — Леньчик указал на одинокую лавочку, сиротливо стоящую посреди варварски разломанной детской площадки.
Когда приятели «оккупировали» лавочку, Поташников огляделся по сторонам еще раз.
— Чисто? — спросил Алик.
— Порядок, — ответил Леньчик. — В общем, так, пацаны: дела наши швах…
— Только ты заранее не паникуй, — посоветовал Алик, — нам, вон, одного Кучерявого за глаза! Я, кстати, когда кольцо надел, тот давний случай во всех подробностях вспомнил… Как пелена с глаз упала: и старика этого лысого узнал, и Лукьяниху покойную вспомнил…
— Я тоже вспомнил! — вставил свои «пять копеек» Андрей, нервно раскуривая сигарету.
— Твоя была правда, Леньчик, — продолжил Алик с серьезным видом. — Поэтому давай начистоту…
— А ситуация такая: дух колывановского колдуна, чью могилу мы с вами разрыли, освободился, — огорошил друзей Поташников. — Его Маслов выпустил, когда тайник Филимоныча вскрыл…
— Да, Маслов про какой-то тайник рассказывал, — вспомнил Андрей. — Так это колдун его прикончил? — догадался он.
