— Рядовые Ухримчук, Коротаев, Синицын и те, кто ночью находился с ними в одной казарме, были растерзаны каким-то крупным зверем. Предположительно медведем, — сообщил Петраков.
— А медведь-то откуда появился в казарме? — не понял археолог. — Периметр вокруг лагеря не нарушен…
— Медведь не из леса пришел, — сказал капитан, — он просто появился в казарме…
— Медвежий череп! — Крылов брякнул первое, что пришло в голову. — Ухримчук прихватил из арангаса медвежий череп!
— Я же говорил, что вы умный человек, Дмитрий Михайлович! — улыбнулся чекист. — Я распоряжусь, и вас сегодня же отправят по этапу подальше от этих мест. Не стоит будить лихо…
— А Уяганав? Что с ним?
— Не волнуйтесь, о нем я тоже позабочусь! Грех таким материалом разбрасываться… Значит так, Дмитрий Михайлович, собирайте вещи. Вас сегодня же доставят в Хандыгу.
Областной центр 1980 г.
— Из Хандыги меня этапировали в тот же день, — закончил рассказ профессор. — Так я оказался в Средней Азии, в Узбекистане.
— Занимательная история, — произнес горбун. — Чем-то даже похожая на мою. А как, вы говорили, звали этого красноперого, что вам такой занимательный вояж в Узбекскую ССР устроил?
— Сергей Филимонович Петраков.
— Филимоныч, значит… — задумчиво повторил Квазимодо. — Слишком много совпадений, Дмитрий Михайлович! Такого не бывает…
— А вы его знаете? — изумился профессор.
— Даже не встречался, но имя слышал…
— Вот как? — Профессор разлил остатки коньяка по фужерам. — Я готов выслушать вашу историю… А после вместе подумаем, как вам помочь.
Горбун, под неодобрительным взглядом старика, махом осушил свой фужер, выдохнул и отер губы тыльной стороной ладони.
— В шестьдесят третьем году я чалился в Воркутинской колонии… — начал свой рассказ Квазимодо.
Старик слушал, не перебивая. Невозмутимо потягивая коньяк и попыхивая трубкой, он лишь покачивал головой в такт повествования. Квазимодо, ничуточки не приукрасив события, поведал престарелому профессору о колдовском наузе, о болезни пахана и о его чудесном выздоровлении, о тайне безумного старика Снулого, о годах поиска колдовской книги и о её нематериальном хозяине.
— Весело, однако, вы время проводите! — выслушав рассказ горбуна, произнес профессор. — Значит, эта пресловутая книга, все время это время хранилась у того самого особиста Петракова?
— Тот это особист или нет, не скажу, — честно ответил Квазимодо, — последние годы старик пастухом подрабатывал в колхозе. — Но точно помню, что Пельмень кликал его Филимонычем… И фамилию тоже называл — Петраков. У меня память на имена хорошая, — добавил он.
— Не думал, что когда-нибудь снова доведется о нем услышать, — сказал Крылов. — Но думаю, что это точно он был… Значит, книга у вас?
— У Хобота, — сказал горбун.
— Можете её описать? — ерзая от нетерпения, спросил профессор. — Размер, внешний вид…
— Вот, — горбун достал из кармана небольшую, отливающую глянцем картонку, — я её сфотографировал.
— Не может быть! — воскликнул профессор, едва взглянув на фотографию. — На первый взгляд — «Заклятая книга Гонория Фиванского» или «Гримуар Гонория», по крайней мере, так его описывают очевидцы, держащие книгу в руках. Но сдается мне, что это нечто более древнее! Если вы утверждаете, что тексты в книге проявляются только после жертвоприношения… Это просто немыслимо! В ваши руки попал прототип всех последующих колдовских гримуаров — «Истинная Книга Тьмы»! Гримуар Гримуаров!
— Чем это может нам грозить? — коротко поинтересовался Квазимодо.
— Ничем хорошим! — Дмитрий Михайлович озвучил самые мрачные предположения горбуна. — Основное предназначение «Истинной Книги Тьмы» — подготовить портал для вторжения сильных потусторонних сущностей в наш мир. Все остальные, хотя и поистине безграничные, возможности этого фолианта — всего лишь побочка, замануха для привлечения паствы… Сей фолиант — ничто иное, как учебное пособие для адептов рвущихся в наш мир Князей Тьмы…
— Выходит, наш призрак — Князь Тьмы? — озадачился Квазимодо.
— Нет, — покачал головой профессор, — не думаю. Скорее всего, он один из адептов, достигший определенного могущества, раз уж он не упокоился, подобно обычным смертным.
