Пока он возмущался, нервно расхаживая по тесному кабинету, Брянцев с невозмутимым видом продолжал листать материалы в папке.
— Есть кое-какие нюансы.
— Ну правильно! — подхватил Горелов. — А какое уголовное дело обходится без нюансов? За что бы тогда следователи получали свою зарплату?
— Совершенно с вами согласен! — поспешил заверить его Брянцев и опять посмотрел на фотографию: — Как зовут?
— Ларисой, — буркнул Горелов, недоуменно и с плохо скрытой враждебностью поглядев на следователя. — Ну, а конкретно? Я про нюансы.
— Вот, например, Ушаков утверждает, что они там же, во дворе школы, оставили Полунина, прислонив к яблоне. А если верить Паклину, то они вытащили его на территорию соседнего двора.
— Это нетрудно уточнить, вы же еще будете допрашивать Северцева и Худобина, — сказал оперативник.
— Непременно, — миролюбиво согласился с ним Брянцев. — Дети у вас есть?
— В комплекте: парень и девка.
— А у меня пока только дочка, — и ткнулся взглядом в папку. — Или вот: ребята утверждают, что вернулись с «прогулки» часа в два ночи, а смерть Полунина, как следует из результатов экспертизы, наступила около четырех часов утра.
Горелов передернул плечами и уселся за стол.
— Эксперты могли и ошибиться. Проглядели же они странгуляционную борозду. Да и парням ничего не стоило соврать.
— Ничего не стоило, — согласился Брянцев. — Но если тут соврали, зачем тогда им понадобилось опознавать Полунина? И зачем тогда вообще они явились с повинной? — он вынул из конверта картонку с приклеенными к ней фотографиями десяти мужчин приблизительно одного возраста, внимательно всмотрелся в лицо Полунина. — Тут вон он при галстуке и смотрит орлом. А ребята, если и видели его в ту ночь, то пьяного, небритого, растрепанного. Причем вблизи, согласно показаниям ребят, мог видеть его только Северцев, когда подошел и попросил закурить. Те-то трое топтались в это время поодаль, а когда подскочили, Северцев уже успел приложиться к Полунину. Что они могли видеть? Что могли потом вспомнить?
Горелов опять рывком поднялся из-за стола и, налив из чайника воды в кружку, залпом выпил ее.
— Значит, видели! — резко ответил он Брянцеву.
— Бог с вами, братцы! — взмолился тот. — Будто не знаете, какое лицо может быть у человека, когда его избивают. А тем более — когда «придушают». Если все было, как они рассказывают.
— Разбирайтесь! Вам на то дается целых два месяца, — нам, сыскарям, такие сроки и не снились! — Горелов ткнул пальцем в груду папок на своем столе: — У меня вон какая гора на очереди! Мы с Игорем свое дело сделали, на блюдечке подали вам этих малолетних налетчиков. Теперь уж вы с ними разбирайтесь!
— А для чего же я тут, ребята? — Брянцев словно на саксофоне проиграл это. — Именно для того, чтобы разобра…
Суматошный телефонный звонок не дал ему договорить.
Горелов схватил трубку. Послушал и отпустил несколько маловразумительных междометий.
— Начальство, — сказал он Брянцеву, кивнув на аппарат, и положил трубку. — Я сейчас.
— Ваше начальство поздно уходит домой? — спросил Брянцев у Игоря, когда они остались одни.
— По-разному, — ответит тот. — Если без ЧП, то часов в семь.
Брянцев понятливо покивал и спросил:
— А вы, Игорь Федорович, тоже считаете это дело рядовым?
— Лично я так не считаю, Сергей Алексеевич, — подчеркнуто вежливо, однако с плохо скрытой усмешкой обронил Игорь.
Этот следователь ему до тошноты не нравился. Худосочный пижон в черных узеньких, тщательно отутюженных брюках и черной водолазке. Черные усы на узком смуглом лице. Очки в тонкой золоченой оправе, а за стеклами внимательные, просматривающие тебя насквозь темно-зеленые в коричневую крапинку блестящие глаза. Играет голосом и сам любуется этой игрой.
— У вас есть особое мнение? — снова спросил он у Игоря.
— В общем-то у нас с Гореловым мнения совпадают, — с подчеркнутым безразличием ответил тот. — Только вот не стал бы я этих налетчиков домой отпускать. Хоть три дня да подержать бы их в кутузке.
— Зачем? — спросил Брянцев.
— Чтобы не консультировали друг друга. А то ведь уже сговорились: валят все на одного Северцева. Лидер-то не он.
