Про Иванова, Швеца и прикладную бесологию #4 - страница 25

— Ладно, — нехотя пробубнил он, открывая дверь и забираясь в роскошное нутро машины. — Ничёсе, сколько кнопочек! На что жать? И педалек две! А где третья? Одна — газ, вторая — тормоз, потом — сцепление. А тут? Чего нет из перечисленного?

— Коробка-автомат, отсталая ты личность! Понятно же, — Сергей вбил в поисковик смартфона запрос. — Правая — газ. Левая — тормоз. Сцепление — атавизм. Для тупых машина! Давай, заводи, скоро тут все в себя придут. Наверняка и хозяйка вопит как потерпевшая — развязаться хочет!..

***

Они сидели в Серёгиной кухне и пили пиво. То самое, купленное вчера, по дороге с кладбища. С таранькой. Каждый расположился на привычном месте: Иванов — по праву хозяина, у окна; Антон — напротив, спиной к коридору, Машка — посередине. Часы на стене показывали половину седьмого утра.

— Странное самоощущение, — с умным видом заметил призрак, отрываясь от бокала. — Пьянствовать с восходом солнца. Молодостью отдаёт... Теми деньками, когда море было по колено, а всё остальное — пох... — он закашлялся, не закончив.

— Мало тебе шеф всыпал сегодня? — участливо подал голос напарник. — Обычно после его нахлобучки тебя философствовать не тянет.

Упоминание столь недавнего общения с Фролом Карповичем на какое-то мгновение подпортило хорошее настроение Швецу, однако он быстро восстановил его при помощи нового, добротного глотка пива.

— Не нагнетай. Хорошо же закончилась ночка.

— Это да...

Изнывающая от любопытства кицунэ принялась теребить инспекторов:

— Чем закончилось? Мне Серёжа, конечно, вкратце рассказал, но так хочется подробностей!

Друзья снисходительно посмотрели на раскрасневшуюся от любопытства девушку, у которой, к тому же, на верхней губе образовались пенные усики, делающие домовую совсем уж смешной. Она тоже позволила себе полбокальчика.

Начал Иванов.

— Когда мы оттуда на Мерседесе хозяйском свалили, — его разобрал приступ хохота, — ох Тоха и рулил... Переживал, будто яйца на базар вёз в телеге без лотков. Десять километров в час.

— Не десять! — принялся защищаться от беспочвенных обвинений Швец. — Пятнадцать! Надо было на спидометр смотреть! И то, поначалу! Потом ведь нормально поехали...

— Ага, — согласился хозяин квартиры, утирая выступившие от веселья слёзы. — Рулит и молится: «Только бы не стукнуть! Только бы не стукнуть!».

Смешинка от описываемой ситуации добралась и до Маши. Она живо представила себе нервничающего призрака и разулыбалась вовсю.

Обсуждаемый насупился.

— Боялся я её грохнуть. Твоя правда. Хоть и не моя, хоть и хозяйка дрянь распоследняя, но жалко ведь. Машина ни в чём не виновата.

Признание вызвало повторный приступ смеха у напарника.

— Тоха! Завязывай петросянить! Жалко ему... Ты же хотел в конце револьверной рукояткой слово из трёх букв на капоте нарисовать, на память! Забыл?!

— Это от нервов, — смеясь, защищался Швец. — Не нацарапал же! Остальное не считается. Ты давай, рассказывай нашей хозяюшке... — попробовал призрак перевести внимание на улыбающуюся кицунэ. — Меня потом обсудим.

Иванов угукнул, признавая правоту друга, со вкусом ополовинил свой бокал и вернулся к основной теме.

— Выехали без проблем. Добрались до дороги — тачку бросили. Антон сразу назад, к Солодянкиной рванул, проконтролировать, а я шефа вызвал. Тот сразу нарисовался, едва только мой доклад о наших похождениях слушать начал. Ох и орал!.. Все вороны в ужасе разлетелись. Когда немного успокоился, в ситуацию вник, смилостивился. Дождался его, — рыбий пузырь, поджариваемый инспектором в этот момент огоньком зажигалки, указал в сторону призрака. — Снова по шее дал. Теперь уже обоим.

— А вы? — не утерпела девушка, не умевшая слушать интересные истории, не обсуждая их.

— Мы? Нормально. Привыкли уже.

— Да, — вмешался Швец. — Я как из особняка вернулся, первым делом об увиденном доложил. Жуткое, я вам скажу, зрелище там развернулось. Викторию Егоровну как раз закончили развязывать. Она и кричать ни на кого не стала — испереживалась вся. Выгнала челядь, прошла в спальню, села у столика с косметикой, уставилась в зеркальце и плачет. Горько так, медленно... Возьмёт румяны — отложит. Баночки перебирает, скляночки всякие женские. Пальцем к щеке притронется — и замрёт. Словно не на себя смотрит. Глаза круглые, не моргает. Страшно ей... Ты зачем у тётки пять лет жизни отнял? Совсем сбрендил? Это ещё шеф не узнал...