— А отец ваш?
— Его давно нет.
— Простите мою бестактность. Считайте, ни о чем не спрашивал.
Главный режиссер встал, подошел к Олегу.
— Пойдемте, молодой человек, я с вами, чтобы было меньше хлопот…
«Все. Утро воспоминаний закончено», — сказал себе Олег, приоткрывая дверь гримуборной. За три года службы в театре он перерос общую гримерку, но не дорос до персональной, как корифей Салунский или премьерша Третьякова. Эту комнату он делил с одним из ветеранов трупы, рыбаком, мастером застольных импровизаций Николаем Михайловичем Шлыком. Соседство было не хлопотное, даже приятное.
Несколько раз Николай Михайлович брал с собой молодого коллегу на рыбалку. Еще не рассвело, когда старенький «москвич» Шлыка прокашливался за бобыривским штакетником, ехали почти час с фарами к заветному месту на берегу Псла. Еще солнце умывалось где-то на востоке, за темными стенами дальних рощ, и светлые брызги утреннего туалета светила едва обозначались бледно-розовой полоской на горизонте, а Шлык уже наматывал удилища, приспосабливал нейлоновую леску с особо чувствительными поплавками, дробинами грузил и коваными, базарными, не ширпотребовскими крючками. Наживка была брошена в известные ему ямы под гладью спокойной, пока что темной воды широкого плеса, где течение Псла почти не ощущалась.
— Это глупое дело — бросать поплавки на течении, да и не те у меня сейчас руки, чтобы ежеминутно дергать удилище.
Николаю Михайловичу было приятно учить неофита премудростям рыболовства. Олег раньше рыбалкой не увлекался, мальчишкой иногда ходил с друзьями на Красную, вот и весь рыболовный опыт. А у Шлыка научился вязать крючки, подбирать поплавки, измерять глубину дна, забрасывать с руки движением тонкого кончика удилища.
Забросив две наживки с крючками на глубину, Шлык крепко пристраивал спиннинги, цеплял колокольчики и, приказав не спускать глаз со снасти на сома или сазана, вытаскивал из багажника старую резиновую лодку, заправлял ее воздухом и, гребя саперной лопаткой, отправлялся на противоположный берег к густым кустам.
Около полудня Шлык возвращался с уловом, и большим. Олеговы пескари и плотвички были мелочью на фоне почти полного садка Николая Михайловича с подлещиками, крупными окунями, бывало и щуками, которых он называл глупыми, потому что попались не на блесну, а на лугового червя.
Уху Шлык варил сам, Олегу поручался только костер. Садились вокруг складного столика на брезентовые стульчики. Около миски с вареной рыбой ютилась мисочка с соленьем, заправленным помидорами, а уху Николай Михайлович наливал в здоровенные стальные кружки, предварительно освятив варево ложкой водки.
— Зачем? — спросил Олег, впервые увидев эту процедуру.
— Для дезинфекции, — серьезно ответил Шлык, а потом улыбнулся. — Традиция, мой юный друг. Так делал мой покойный хороший знакомый. На рыбалку он ездил только ради того, чтобы побыть на природе с обществом. Не брал с собой ни снасти, ни продовольствия. Зато бутылок — сколько душа желала. Бывало, прибудем на вечерней клев, лагерь обустроим, удочки закинем, а он сидит за столом и ждет, когда совсем стемнеет и мы сойдемся на ужин. Тогда роскошествует при разговорах и водке. Утром, едва рассветет, он уже у стола — опохмеляется. А потом спит до обеда, и опять — при рюмке. Кончатся запасы водки — скучает, бродит по берегу, как облако осенью, пока не начнет всех дергать, мол, водка кончилась, значит и делать на рыбалке нечего — какой смысл? Что самое интересное — в городе, на работе, никогда не видели его хмельным, а на «пленэре», как выражался, давал душе отдохнуть. Царство ему небесное.
Днем, за обедом, Николай Михайлович выпивал рюмку-другую, а за ужином мог позволить себе больше. Тогда Шлык имел привычку пространно поговорить о глобальных проблемах. Николай Михайлович никогда не был категоричен, когда высказывал свое мнение то ли о всемирном потеплении, то ли о руководителях государства, то ли о победах и поражениях Богдана-Зиновия Хмельницкого, вооруженных и дипломатических. Но когда речь заходила о расшатывании национальной независимости — был категоричен. Доставалось тогда всем: президенту, министрам, чиновникам областного и городского рангов.
