И тогда он мне ответит: «Мы ничего не утверждаем. У нас просто нет доказательств, что его убили. А у вас они есть? Хотя бы орудие убийства?»
Да, так он и спросит.
И будет прав.
Мне вдруг пришло в голову, что лучше всего — забыть о новой улике как о страшном сне. По счастливой случайности убийство можно списать на катастрофу — и слава богу!
Нечего ворошить прошлое. Кому будет лучше, если я укажу на Тони: «Вот он, убийца. Ловите его»? Кто–нибудь получит от этого хоть крупицу счастья? Если бы Тони хоть кому–нибудь мешал! Хороший парень. Меня даже тянуло к нему, несмотря на всю его угрюмость. Он похож на своего брата. От него тоже исходило ощущение какой–то притягательной силы, пугающей и успокаивающей одновременно.
Спустя неделю Тони появился в доме. Его корабль торпедировали, но команду спасли.
Тони не получил ни одной царапины, но этот случай сказался на его душевном состоянии. Он стал еще менее разговорчив, совершенно замкнулся в себе. Почти перестал есть, высох весь. У него появилось много новых морщинок, особенно у глаз и рта.
Я застала его одного на второй день по прибытии в библиотеке. Он сидел, уставившись в одну точку, делая вид, что читает газету.
— Тони! — обратилась я к нему. — Нам нужно поговорить.
Он взглянул на меня, и мне показалось, что в глубине его глаз мелькнула затаенная боль.
— О чем? — вяло произнес он без всякого интереса.
— Видишь ли… Сейчас, наверное, не время… Но…
— Не мямли, ради бога. Говори сразу. В чем дело?
— Я… нашла оружие, которым стреляла в Джефа! В кармане старого плаща.
Он помолчал, внимательно разглядывая меня, как будто стараясь прочесть что–то на моем лице.
— Ты уверена, что это именно оно?
Честно говоря, я ожидала какой–нибудь другой реакции. Например: «Да, это я положил его». Или: «Как оно туда попало?»
— Да, я уверена, что это именно тот пистолет.
— Где он?
Я достала из сумочки завернутый в тряпицу револьвер.
— Посмотри, он заряжен холостыми!
Тони осмотрел оружие и молча кивнул.
— Ну! — закричала я. — Что же ты молчишь? Видишь, я не убивала его!
— А кто же убил?
— Может быть, никто? Может, он просто расшибся при падении?
— По–твоему, я не отличу живого от мертвого?
— Ну а тогда, действительно, кто же убил?
— Патроны в револьвере холостые, — медленно произнес Тони, покачивая револьвер на руке. — Но кто может поручиться, что первая пуля была такая же, как все, а не боевая?
Это мне раньше не приходило в голову, не помещалось в нее и сейчас. Я отталкивала эту мысль, не желая признавать ее очевидности, не желая возвращаться в неопределенное положение то ли виновности, то ли невиновности.
— Нет! — сказала я. — Это невозможно! Это совершенно невероятно!
— Правильно, — слегка кивнул Тони. — Это невероятно. Вся эта история невероятна.
Он протянул мне револьвер, но я отшатнулась от него, как от ядовитой змеи.
— Он тебе не нужен? — спросил Тони.
— Нет, — со страхом отодвинулась я еще дальше.
— Даже как память о Джефе? — нервно усмехнулся он и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Так что же, выбросим?
— Э–э–э… Да!.. То есть… Не знаю! — вконец смешалась я.
Наша семейная жизнь с Джефом была очень непродолжительной и, за исключением самых первых недель, не очень счастливой. Мне не нужна была память о нем. Я бы, наверное, уже забыла о своем муже, если бы не мучившая меня загадка его смерти. Мне не хотелось говорить об этом с Тони. Он мог обидеться за брата.
— Зачем ты вышла за него замуж?
— Как зачем? Я любила его. Ты же знаешь!
— Ах да, припоминаю, что–то в этом роде я уже действительно слышал от тебя.
Последняя фраза прозвучала у него насмешливо и горько. Он засунул оружие в карман и положил руку на спинку дивана, почти касаясь моей спины. Его глаза заблестели.
— Что ты знаешь о любви, Нэнси? Ты, любительница широких свитеров, узких юбок и романтической поэзии? А? Что ты понимаешь в жизни? В людях?
Я почувствовала, что неудержимо краснею. Его рука за моей спиной мешала мне, отвлекала, не давала сосредоточиться. От нее исходило тепло, она притягивала к себе… Если он дотронется до меня, решила я, то надо будет встать и уйти. Но в глубине души мне очень захотелось, чтобы он придвинулся поближе и обнял меня.
