О, нет! Только не я. Стюарт. Что, если он узнает?
Она вскинула голову. Он не должен узнать. Она умрет, если потеряет еще и Стюарта!
* * *
Произошло ужасное. Это было написано на ее лице. Стюарт остановил лошадь и внимательно посмотрел на нее. Она с чем-то боролась, с каким-то страшным решением. Тревога забилась в затылке Стюарта. Может быть, она узнала, что Меган и… Если эта маленькая шлюха рассказала Бренетте, он убьет ее. Своими собственными руками он убьет ее.
— Бренетта? — мягко окликнул ее Стюарт.
Боль и страх, заполнившие ее яркие темно-желтые глаза, когда она подняла на него взгляд, проникли даже в его черствое сердце. Он соскользнул с седла.
— Бренетта, любовь моя, что случилось?
Она разрыдалась, и Стюарт прижал ее лицо к своей груди, давая ей возможность выплакаться. Чувствуя, что она полагается на его силу, он, по крайней мере, уверился, что произошло не то, чего он боялся. В чем бы ни состояла проблема, она по-прежнему обращается к нему. Когда слезы стали утихать, Стюарт протянул ей свой платок. Она осушила глаза, потом деликатно высморкалась.
— Ты не хочешь рассказать мне, в чем дело? — спросил он.
— Нет, — приглушенно ответила Бренетта. — Просто скажи, что ты любишь меня, Стюарт. Пожалуйста.
Он погладил ее чудесные, черные, как смоль, волосы.
— Конечно, я скажу тебе. Я люблю тебя, Бренетта Латтимер.
Стюарт почувствовал, как от тяжелого вздоха дрогнули ее плечи, по-прежнему не понимая, что же случилось.
* * *
В ощущениях Меган смешивались торжество и паника. Неделю назад, видя лицо Бренетты, когда она разорвала свою маленькую бомбу, Меган с уверенностью решила, что позор Бренетты закончится расторжением помолвки. Вместо этого Стюарт приободрил и нежно успокоил ее.
Но сейчас… сейчас все по-другому.
— Но как женщина узнает, Элиза? — спросила она негритянку этим утром.
— Мисс Меган, вам следовало бы спрашивать свою мать о таких вещах.
— Элиза, прекрати вертеть шторы и подойди сюда, — приказала Меган. — Ты знаешь, как ведут себя матери. А сейчас отвечай мне.
Итак, она точно убедилась. Она зачала от Стюарта ребенка. Теперь ему придется жениться на ней. Меган громко рассмеялась пришедшей мысли. Совсем как родители Бренетты, вот чем заберет она у нее Стюарта. И мы будем любить друг друга так же, как и они, подумала она.
Меган начала энергично причесываться. Сегодня она сообщит ему.
* * *
Целыми днями Бренетта наблюдала за родителями, отыскивая ключи к своему немому вопросу. Ответ не пришел, а скрытое семя горечи постепенно пустило корни в глубину подсознания и пышно расцвело гневом. Лгуны. Ее жизнь — только ложь, и они это сделали.
Бренетта сидела на затемненной веранде с матерью и тетей. Каждая из них была занята вышиванием одежды к свадьбе. Брент и Алан стучали вдали молотками, починяя амбары, а Рори с Мартином уехали в Беллвиль за провиантом. Меган покинула их, сославшись на головную боль и сказав, что собирается немного вздремнуть. Младшие мальчики забрали Эрин Аланну с собой на рыбалку. Стюарт давно заперся в кабинете с бумагами от дяди Джеймса.
— Бог мой, Бренетта, — говорила ее тетя. — Время летит так быстро. Я начинаю сомневаться, успеем ли мы все сделать к сроку.
С трудом вернувшись мыслями к настоящему, Бренетта ответила:
— Для меня недостаточно быстро, тетя Мариль.
— А, нетерпение юности, — вздохнула Мариль. — Помнишь, как это было, Тейлор?
— Да, помню.
— Неужели ты испытывала такое нетерпение, что не могла выйти сначала за него замуж, — мысленно вскрикнула Бренетта. Она чувствовала, как пальцы крепко сжимаются на тонкой материи салфетки, которую она вышивала. — Я ненавижу тебя! Я ненавижу вас обоих. Ложь. Всю мою жизнь вы только обманывали меня.
— Мама, извини, но боюсь, что я, кажется, заразилась головной болью Меган. Я поднимусь наверх и прилягу.
— Бренетта, ты не заболеваешь? — Тейлор подошла к поднявшейся дочери и положила ладонь на ее лоб. — Температуры нет, но ты вся раскраснелась.
Бренетта едва подавила стремление уклониться от прикосновения матери.
— Со мной все будет прекрасно после небольшого отдыха.
Бренетта поспешно направилась в дом. Почти миновав дверь кабинета, она вдруг остановилась и резко повернулась. Ее глаза не отрывались от тяжелой, тисненой двери, золотистые крапинки внутри карих глаз, казалось, вспыхивали.
