— Бебе!
Бренетта перевернулась на живот, устремив взгляд к дверям, где появились миссис Райхвайн со Старр. Грузную немку наняли в качестве поварихи и экономки, но по мере того, как увеличивались заботы Бренетты, оставляя ей все меньше времени на Старр, миссис Райхвайн превратилась в няню маленькой девочки и получала истинное удовольствие от этой возможности.
— Входите, — сказала Бренетта, протягивая руки ребенку.
Малышка с просиявшим лицом подбежала к Бренетте. Они любили друг друга, и никакие трудности никогда не изменят это чувство. Попытки Меган продемонстрировать свои материнские инстинкты оказались недолговечными. Она быстро бросила притворство, осознав, что в нем нет необходимости для достижения ее целей. Бренетта была единственной мамой, которую знала Старр, а Старр не могла быть роднее для Бренетты, будь она даже ее собственной дочкой.
— Бебе, — снова сказала Старр, забравшись на постель возле Бренетты.
Бренетте нравилось имя, которое дала ей девочка.
Она не могла позволить, чтобы ее звали «мама», а мысль, что этот дорогой ее сердцу ребенок станет называть ее «тетя Нетта», вызывала отвращение. Так или иначе, когда Старр только училась говорить, имя Бренетты получалось у нее как «Бебе», так оно и осталось.
— Как поживает моя маленькая, сияющая звездочка? — спросила она, обнимая ребенка.
— Прекрасно.
— А что ты будешь сегодня делать?
— Помогать повару.
Бренетта взглянула на женщину в дверях.
— Это правда, мисс Райхвайн? Старр будет готовить нам обед?
— Да, будет. Пойдем, милая. Нам надо начинать.
Старр обхватила руками шею Бренетты, запечатлев влажный поцелуй на ее щеке.
— Пока, Старр. Бебе потом зайдет к тебе.
Старр соскользнула с постели, быстро засеменив маленькими толстыми ножками вслед за миссис Райхвайн.
— Ты — самая лучшая часть моей жизни, — прошептала ей вслед Бренетта и снова погрузилась в одиночество.
* * *
Рори проснулся еще до рассвета. Он тихо лежал на кровати, не давая забываться сну, который он видел до пробуждения. Рори пытался представить, каким был бы конец.
Он сидит в кабинете с Бренеттой, слушая ее разговор о поимке бандитов, понимая, что она не успокоится до тех пор, пока они не будут схвачены. Он осторожно берет ее за плечи и заставляет подняться. Пристально смотрит ей в глаза, говорит:
— Малышка, я нашел их. И твой отец не умер. Это был кто-то другой.
Она ослепительно улыбнулась.
— О, Рори, спасибо. Я так люблю тебя.
Она обнимает его, стремясь губами к его лицу…
Всегда одно и то же. Прежде, чем он успевает ощутить самый кульминационный момент, он просыпается и снова оказывается в своей жалкой комнате, зная, что наяву такое не произойдет никогда. Вместо этого ему приходится выслушивать умоляющие просьбы Меган о поездке или ее жалобы, что они еще здесь. Он будет рядом с Бренеттой, но никогда не сможет обнять ее, прикоснуться к ней, по-настоящему любить ее.
— К черту это место, — пробормотал он и начал одеваться, думая, что страдания персонажей Шекспира — ничто, когда дело доходит до бредовых мучительных воспоминаний.
Июльское солнце стояло над краем долины, когда Рори закрывал дверь домика. Он глубоко вздохнул, наполняя легкие свежим утренним воздухом. Судя по ясному голубому небу и яркому, плывущему над кромкой гор солнцу, прохлада, ласкающая сейчас лицо, скоро уйдет, уступая место гнетущей, без единого ветерка жаре.
Одетый в простую рубашку, потертые джинсы и кожаные сапоги, каждый шаг которых сопровождался звоном шпор, Рори не спеша направился к домам нанятых рабочих. Большинство парней уже поднялись, и он собирался позавтракать с ними, прежде чем заняться утренней работой. Он испытывал удовольствие от духа товарищества, царившего среди ковбоев, и жалел, что не может перебраться к ним. Но он дал обещание Меган жить дома.
— Привет, Рори.
— Доброе утро, Сандман. Как дела? Доброе утро, Бак.
— Хорошо. Все идет хорошо, Рори.
Оба ковбоя пошли рядом с Рори. Они работали в «Хартс Лэндинг» столько, сколько и Рори, и он чувствовал себя легко и непринужденно в их компании. Он восхищался Сандманом, признавая в этом иссохшем и сморщенном пожилом человеке способность быстрого восприятия любой ситуации и нахождения самых разумных решений. Возможно, только Тобиас был ему ближе Сандмана.
