Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали - страница 116

. Животные слегка непредсказуемы, но в конце концов они сожрут лицо жертвы, а это вы уже видели на днях на мозаике в доме приятеля. Так что лучше сбегать перекусить, потому что после истребления сорока слонов и перед сражением пятидесяти пар гладиаторов глупо тратить время на очередного парня, который останется без лица. Одна из найденных в Италии надписей описывает четырёхдневные провинциальные игры в какой-то дыре – прямо скажем, не мероприятие высшего уровня, скорее, даже ниже среднего – и последний день этих игр целиком был посвящён казням. Целый день казнили преступников, одного за другим[260]. Разумеется, всем это наскучило. Зрители быстро теряли интерес к происходящему на арене, им хотелось чего-то новенького, а римские государственные деятели были очень, очень богаты и очень изобретательны по части весёлых способов убийства людей. И ещё – словно самый страшный драмкружок в истории – они обожали переодевания.

Первым, кому пришло в голову совместить изысканное развлечение с государственной необходимостью – театральное искусство с публичными казнями – был неутомимый реформатор Юлий Цезарь. Он не знал, что делать со множеством захваченных им в плен врагов и, по-видимому, не хотел тратить время на скучные казни. Поэтому он заставил пленников разыгрывать на арене битвы, то есть, фактически, убивать друг друга на глазах у толпы. Вот каким гением нужно быть, чтобы в честь тебя назвали месяц. Эти потешные битвы отличались от сражений гладиаторов. Гладиаторов учили биться элегантно, соблюдать правила и стараться не устраивать бессмысленную резню. Битвы пленников выглядели гораздо уродливее, и правил здесь было гораздо меньше. Это была форма казни: интрига отсутствовала, зрители не восхищались талантами профессионалов, а наблюдали за тем, как несчастные отчаянно бьются за право пожить хотя бы ещё одну минуту. Празднуя своё триумфальное возвращение в Рим в 46 году до н. э. и победу над всеми римлянами, не желавшими подчиняться его власти, Цезарь вывел на арену несколько тысяч людей, из них три сотни на лошадях, и уселся поудобнее, чтобы посмотреть, как они убивают друг друга. Казалось бы, после всех организованных им войн, истреблений и вторжений Цезарь должен был быть сыт по горло сражениями не на жизнь, а на смерть. Но, по-видимому, ему всё было мало.

Впрочем, самым важным нововведением Цезаря в области игр стала имитация морских сражений. Он выкопал огромную яму на Марсовом поле, там, где прежде проводились скачки, а затем заполнил её водой и заставил ещё шесть тысяч военнопленных на лодках сражаться, изображая тирийцев и египтян. Если верить Светонию, это новое развлечение вызвало такой ажиотаж, что люди приезжали за несколько дней и ночевали в палатках, а несколько человек, пытаясь всё хорошенько разглядеть, погибли в давке[261]. Есть какая-то странная ирония в гибели зрителей, которым не терпелось посмотреть на казнь. Но это было только начало! Август устроил ещё более масштабное морское сражение, вырыв целое искусственное озеро и наполнив пленниками целых тридцать трирем, чтобы реконструировать Саламинское сражение. Ещё позднее, в 52 году н. э. Клавдий вынудил зрителей дотащиться до настоящего озера – Фуцинского озера в центральной Италии – и заставил девятнадцать тысяч преступников сражаться на огромных деревянных баржах. По-видимому, зрители смотрели в основном на то, как они тонут. Клавдию пришлось использовать преступников, потому что военачальник из него был так себе, и лишних военнопленных у него не нашлось. Его приёмный сын Нерон предпочёл не ехать за город, а понастроить в Риме огромных зданий. В частности, на том же Марсовом поле он возвёл деревянный амфитеатр, наполнил его водой и морскими животными (нескольким дельфинам и тунцам очень не повезло) и покрыл навесом, украшенным звёздами. А затем реконструировал сражение между афинянами и персами. Просто потому что он мог себе это позволить.

Должно быть, вы заметили, что где-то между Августом и Нероном эти впечатляющие массовые казни из способа избавиться от лишних узников превратились в поразительные зрелища, для которых требовалось много человеческих тел.