Пришёл, увидел и убил. Как и почему римляне убивали - страница 115

со словами о Банди и запускали фейерверки, щеголяя в футболках с надписью «Гори, Банди, гори!». На YouTube можно найти видеозапись, на которой эти люди ликуют, пьют, празднуют и буквально кричат от радости, услышав, что Банди мёртв. Современная культура относится к праву человека на жизнь более трепетно, чем какая-либо из культур прошлого, но даже в наши дни находятся люди, которые не прочь устроить праздник с тематическими футболками и сжиганием чучел в честь того, что в соседнем здании человека казнят на электрическом стуле. Представьте себе, как бы они радовались, если бы могли видеть, как он умирает! Особенно если бы Банди бросили под ноги слонам, как римских дезертиров в 167 году до н. э. или сожгли на костре, или скинули в яму с разъярёнными быками. Таким людям это понравилось бы. Вот и римской публике это нравилось.

В 1980-е казнь с помощью электрического стула уже выходила из моды, но в 1880-е этот способ был предложен как более гуманный, чем обычное повешение. Да и казнь через повешение постоянно модернизировали, чтобы ускорить её и уменьшить страдания осуждённого. Повешение с падением с большой высоты придумали, чтобы шея ломалась быстрее, чем при падении со стандартной высоты, которую, в свою очередь, ввели, чтобы смерть наступала быстрее, чем при падении с небольшой высоты. В США электрический стул постепенно заменили введением смертельной инъекции – смеси обезболивающего и парализующих веществ, вызывающих остановку сердца. Смысл всех этих нововведений заключался в том, чтобы уменьшить страдание приговорённого, сделать его смерть настолько безболезненной, незаметной и достойной, насколько это вообще возможно. Эти убийства совершаются в закрытых помещениях, и наблюдать за ними позволено лишь нескольким людям. У приговорённого есть право на последний ужин и последние слова – последний шанс проявить самостоятельность и индивидуальность. После смерти с его телом поступают в соответствии с его собственными распоряжениями. В ходе этих современных западных (американских) казней государство парадоксальным образом выступает одновременно в роли убийцы и в роли защитника жертвы. Толпы на улицы могут сколько угодно кричать, ликовать и плясать, но государство защищает приговорённого от всякого вреда и страданий вплоть до момента, когда оно же его и убивает. Это очень, очень странно.

Римлян бы ужасно рассмешили эти американские казни. Римлянам чужды были эти парадоксы и сомнения, связанные с правом на жизнь, приватностью, человеческим достоинством. Последнее было привилегией, которой удостаивались очень немногие. Право на жизнь нужно было заслужить, будучи богатым и полезным гражданином, не нарушавшим правила. А те, кто нарушал правила, получали по заслугам. Римлянин поинтересовался бы, зачем вообще государству кого-то убивать, если этого никто не увидит. Кого устрашит тайная казнь? Прибейте преступника гвоздями и выставьте на перекрёстке! Разденьте его, проведите по улицам и убейте на арене, на глазах у половины города, чтобы граждане видели, что происходит с теми, кто связывается с римлянами! Мучьте его, истязайте его, пусть он истекает кровью и кричит, пусть он слышит, как ликует толпа, презирающая его, как радуется римский народ его боли! Пусть он испытает невообразимое унижение, пусть его разорвут на части, сожгут заживо, раздавят, зарежут, и всё это – в назидание и на потеху толпе. А затем бросьте его изуродованные останки в яму и переходите к следующему. Вот что такое настоящее устрашение, настоящее наказание, настоящее возмездие! Вот что происходит, когда связываешься с римлянами!

Оставалась, правда, одна проблема. Одна проблема для римлян: для нас, жителей современного Запада, верящих в достоинство личности и неотъемлемые права человека, здесь как минимум восемь миллионов проблем, но римлян беспокоило кое что-то попроще: видевшему, как закалывают, вешают, сжигают или съедают человека, не интересно смотреть на ещё одну точно такую же казнь. Одна смерть от меча похожа на другую. Одно сжигание ничем не отличается от другого[259]