– Помешал тебе, что ли… Ванька? – осклабился белобрысый парень, обращаясь к Иванне.
Но девочка глянула на него так сурово, что он смутился и замолчал. Тут слово взял Витька – самый хлипкий и, как это часто бывает, самый противный в компании.
– Не для вас наши девки цветут, – с ехидством сказал он Мишке, пока Ива и Ванька бодались взглядами.
– Надо бы внести в казну, – поддакнул третий парень и показал жестом отстегивание денег.
Ива прикусила нижнюю губу. Компания явно не собиралась отпускать Мишку с миром. Да и он нахмурился, а руки сжал в кулаки.
– В казну, говоришь, – медленно протянул он. – А это видел?
И показал троице кукиш.
Ох уж эти парни: приходят в чужой район, а ум оставляют дома.
– Бежим! – крикнула Ива и, бросив бидон, схватила Мишку за руку и кинулась к мосту.
Мишка хотел было возмутиться, что убегать – это трусость. Но когда еще Ива сама возьмет его за руку?
Девочка неслась так быстро, что у Мишки с трудом получалось не отставать. Они добежали до Закладбищенского леса и на тропе в соснах перешли на шаг. Погони не было – прозрачный бор просматривался хорошо. Но Иван на сердито топала вперед, босиком прямо по сосновым иголкам, и вглядывалась в островки мха.
Запыхавшийся Мишка плелся сзади, наконец спросил:
– Что потеряла? Помочь?
Ива глянула на Мишку, словно удивляясь, что он все еще тут.
– Говорили, грибы пошли, раз уж пришлось удирать, то хоть не с пустыми руками возвращаться. Да, видно, наврали, – ответила она наконец.
Мишка вспомнил о брошенном бидоне. В голове опять всплыли россказни сестры о ведьминском березовом молоке. Не за молоком ли шла Ива к озеру, к молодому березняку?
– Бидон-то зачем бросила? – вздохнул Мишка.
Ива пожала плечами.
– Ванька подберет и к нам во двор закинет, мы же соседи.
Да уж, новость не из приятных. Его враг – Ивин сосед.
И, видимо, отношения у них хорошие. Ванька вел себя как ее охранник.
Мишка поднял с земли сухую ветку и хмуро постукивал по чешуйчатым стволам сосен.
– Зачем деревья бьешь? Чего они тебе сделали? – насупилась Ива.
– Э-э-э…
Бить нужно было Ваньку. Зачем они убежали? Теперь Ива будет считать, что спасла его.
Бор запушился березово-рябинным подлеском. Ива и Мишка прошли еще немного и очутились на берегу озера. По утоптанной рыбаками тропинке девчонка подошла к самой воде, ступая босыми подошвами по разъезжающейся земле и мелкой пружинистой травке. Мишка остановился повыше.
– Не боишься тут одна бродить? – спросил он.
– Нет, – Иванна обернулась к нему, широко улыбаясь. – Во мне кровь сицкарей, а сицкари ничего не боятся!
– И у меня в роду были сицкари, – похвалился Мишка, радуясь, что у них с Ивой обнаружилось нечто общее.
– Значит, тоже из сицкарей, – Ива усмехнулась, и он тут же отвел глаза. – Сицкарь за сицкаря держится! А ты спросить что-то хотел?
Точно, не просто же так он притащился в За ручье.
Мишка набрал воздуха и выпалил:
– Пойдешь со мной на ярмарку?!
Уже потом, на главной городской площади, которую Ива называла Сенной, Дара подумала, что другой, более здравомыслящий человек, чуть не утонув на тропинке у дома, без раздумий бы бросился обратно к крыльцу дожидаться спасительного рассвета.
Даре же это происшествие, наоборот, придало уверенности, и она смело отправилась с Ивой в Мологу. Такая вот она странная.
Но, во-первых, теперь Дара точно знала, что находится на дне моря. Значит, такое бывает. Утопленный город, доживающий свой век отражением. Во-вторых, она уверилась, что Ива о ней позаботится, сбережет. А заодно и Мологу покажет – город, который теперь могут увидеть только избранные.
О том, кто такая Иванна – человек или нет, душа дома или утопленница, – Дара решила пока не думать. Просто есть вещи, о которых раньше она даже не подозревала. Теперь они происходят, и надо принять это как должное. А разбираться потом. Наверняка Майя бы всё объяснила. Увлечение двоюродной сестры теперь не казалось чепухой. Существуют же люди, которые изучают всю эту нечисть, придумывают классификации, посвящают потустороннему всю жизнь. Вон Анна Петровна зачитывала отрывок из книги, где этнограф собрал кучу легенд и преданий о проклятом озере. И с чего Дара решила, что она умнее Майи? Почему не верила в духов, о которых существует столько историй?
