Ива выдвинула ящик стола и достала деревянную уточку. Дара догадалась, что это солонка. Выглядела вещичка атмосферно, прямо как из музея.
Ива вдруг предложила:
– Может, тебе бутерброд сделать? Хлеб с солью! – она засмеялась. – Как в старину. Хотя я и сейчас люблю отрезать горбушку и круто посолить.
– Нет, мне пора, – спохватилась Дара. – Чеви ждет. Моя двоюродная бабушка голову мне открутит, если с собакой что-то случится.
Ива приуныла:
– Да, согласна, глупо я придумала с хлебом-солью.
Она вернула солонку в ящик.
– Вовсе нет! Идея прекрасная! Так сказать, полное погружение, – улыбнулась Дара. – И солонка красивая! Просто у меня правда нет времени.
Она уже взялась за ручку двери, но медлила.
Ей показалось, что Иванну расстроил ее отказ. Или даже рассердил. Наверное, девочка просто еще не успела завести здесь друзей. Дара на секунду представила шумную дачу Лисьей семьи, но тут же отбросила мелькнувшую идею. Кто она такая, чтобы приглашать гостей в чужой дом, в котором и так народа уже больше, чем кружек для чая?
– Подожди! Я еще самое интересное не рассказала! Про сицкарей-то! – Иванна взмахнула руками и затараторила: – Соседей своих, из ближайших деревень, сицкари не любили и называли хамунами.
– Это как маглы из «Гарри Поттера», – хмыкнула Дара, показывая, что понимает, о чем речь.
Рассказ Ивы звучал увлекательно, как волшебная сказка, хотя она говорила о том, что случилось на самом деле.
– Возможно, – пожала плечами Ива. – Сицкари и хамуны не общались, друг друга на беседы не звали, а если где-то и пересекались, то осыпали друг друга насмешками. Бывало, доходило и до драк. Женитьба на хамовке не одобрялась. Но моему прадеду как раз приглянулась одна из таких девиц.
О, это уже похоже на Ромео и Джульетту. Да, точно, Дара с маглами была не права.
– «Приворожила», – судачили про мою прабабку. – Ива опустила глаза и тихо добавила: – Но я верю в любовь…
Удивительно. Уже второй человек за сегодняшний день рассказывал интересную семейную историю. Дара твердо решила, что после прогулки непременно пристанет с расспросами к великой тете. Ведь не может такого быть, чтобы с ее предками ничего никогда не случалось!
– Сицкари рубили дома, крепкие и надежные, – подытожила Ива. – На таком доме и в плаванье отправиться не страшно, всё выдержит и еще послужит!
Ива любовно прикоснулась к деревянной раме.
– Прадед обучил всему деда, да и сам помогал строить этот дом.
Прадед, дед… Дара неожиданно покраснела. Она силилась вспомнить, сказала ли Иве что-нибудь про заруцких ведьм. Наверное, не очень приятно, когда твою родственницу обвиняют в колдовстве. Хотя Дара не возражала, если бы великая тетя немного колдовала, даже была бы за, а уж как обрадовалась бы Майя!
Но получается тогда, что прабабка Олеси обокрала кого-то из Ивиных предков? Да уж, не очень дружно жили эти сицкари. И уж точно не надо вести Иву на Лисью дачу.
– И по деревянной резьбе лесные люди были, конечно, мастерами. Поэтому у нас такие красивые наличники… Дом заруцкой ведьмы, говоришь?
Эх, значит, все-таки ляпнула. Но Ива продолжила, не дав Даре ответить:
– Ведьмы любят наличники, у ведьм с духами особые отношения, но непрошеных бесов в избе не ждут. У нас на наличниках и жар-птицы, и солнце, и небесная вода. Да что рассказывать, пойдем на улицу, покажу!
А Даре показалось, что наличники на приплывшем доме самые обыкновенные – простые дощечки. Где же тут хваленая резьба сицкарей? Но идти и правда было пора.
– Пойдем, – кивнула Дара и последний раз глянула на полку со стеклянными чертятами.
Она повернулась к двери и наткнулась на Иву, очутившуюся вдруг у нее за спиной. Дара вздрогнула и рассмеялась.
– Ты меня напугала!
Ива озорно улыбнулась и вдруг потянула черный шнурок в волосах Дары. Тот легко соскользнул, освобождая рыжие кудри.
В первое мгновение Дара удивилась, как легко поддался шнурок, – обычно она туго завязывала хвосты. А потом смутилась: кажется, Иве тоже не понравились ее «пуделиные уши».
Тем временем новая знакомая ловко стянула второй шнурок, спрятала оба в карман и еще чуток придвинулась к Даре. От Иванны пахло выброшенными на берег водорослями, сырым песком и, кажется, чешуей речной рыбы. Хотя, может, это нетопленый, отсыревший за холодное лето дом пах своими давними приключениями?
