— Почти рассвет. Мне нужно вернуться в свои покои, но мы встретимся. Больше мне не забыть тебя, о возлюбленная. И клянусь, я найду способ разрушить твое проклятие.
— Можно ли мне желать еще большего счастья, возлюбленный мой, глиста ненаглядная, тухлятины кусок? Если бы мне суждено прямо сейчас сойти в могилу, ни о чем бы я не пожалела.
Свинарь уверил ее, что это совершенно ни к чему, могила подождет. Втайне он, конечно, надеялся на новые исследования восхитительных ландшафтов Изобель следующей ночью. Змей тот, что мужчину отличает от женщины и между чресл гнездится, не чувствовал ныне насыщения.
— Рыло пучеглазое, — сказала Изобель так нежно, что свинарь едва не расплакался. — Все что не сделаешь ты, будет на пользу мне. На твою волю отдаюсь.
— Но кто заколдовал тебя? — спросил он, помня о самом важном.
Изобель рассказала ему о встрече у ручья, о том, как хорошенько обложила ту уродливую старую кикимору. Задумался Томазо и говорит:
— Не знаю, как повернется судьба, но чувствую — разгадка тут близко. Сердце говорит.
— Батюшка денно и нощно ищет способ, но нет, видимо, в мире средства против моей беды. Так и умру я в загоне для свиньи, с пятаком, выпачканном в навозе.
Томазо уверил ее, что не бывать тому и ушел.
На следующий же день, говорят, явился во дворец старый-престарый чародей. В черное одетый, со злым сухим лицом, на пергамент столетний похожим. Изо рта клык торчит, один глаз не открывается, гноем заплыл.
Вошел в тронный зал, на аудиенцию к королю Альфреду, огляделся и сказал:
— Вели, государь, принести старику вина, чтобы смочил он себе глотку, уж больно она пылью забита.
Альфред приказал напоить чародея и стул ему поставить, ибо монархом, всем известно, был добрым.
— Пришел я сюда, узнав, что ищешь ты средство дочь свою Изобель избавить от злого проклятия, — сказал старик. — Верно то?
— Верно, — ответил король. — Многих магов и ведьм я принимал здесь и все говорили мне и советовали ерунду. С чем пришел ты, чародей? Берегись, если просить денег будешь и норовишь обмануть, висеть тебе без кожи на центральной площади еще до заката.
Рассмеялся на то чародей, ничуть не испугавшись.
— Секрет прост, государь. Чтобы снять проклятие с принцессы надо убить того, кто наслала его.
— Никто не говорил мне этих слов раньше, и в них есть здравый смысл, — удивленно покачал головой Альфред. — Однако мы так и не знаем, кто была та старуха, что прокляла мою дочь. А раз не знаем то как ее отыскать?
Чародей губами слюнявыми причмокнул.
— Нет ничего проще. Мне известно, где обитает эта зловредная особа. И всего-то и надо недалеко прокатиться, ведь она в пределах твоего королевства.
Еще сильнее удивился Альфред.
— И ты покажешь дорогу?
— Конечно. Для того я и здесь, — ответил чародей, зловеще прищуриваясь.
— Если прав ты и из того выйдет толк, я озолочу тебя, старик, — пообещал растроганный король, в груди которого зажглась надежда.
— Не нужно мне твое золото, государь. Не нужны и иные дары, — сказал старик.
— Какой же награды ты просишь?
— Никакой. Убей ту ведьму зловредную, ибо то же самое хочется сделать и мне — ибо счет к ней имею — да слаб я и немощен стал. Смерть ее и будет мне награда и тебе слава, государь. Кто же пройдет мимо, если может, наконец, положить конец злодеяниям мерзавки, этой старой сифилитичной шлюхи, о государь? Потому — не медли, поспеши. Снаряди отряд рыцарей и пусть изрубят старуху на куски, а голову ее ты в банку положи и залей медом, чтобы сохранить для потомков.
Понравилось королю это предложение, однако спешить Альфред не стал, решил, что отряд рыцарей слишком заметен будет. Чересчур много шума наделают доблестные воители в пути. Не лучше ли послать в логово ведьмы всего одного охотничка, чтобы сделал дело тихо и ударив зловредницу в спину, не дал ей изготовиться для сражения? И потом, если она поборет рыцарей, если вдруг сильна окажется, как великан, горы способный яростно крушить, потеря для королевства значительна будет — возмутятся благородные семьи, почему это король отправил их сынов-красавцев-героев на убой.
И решил Альфред твердо, что нужна ему в таком деле скрытность и хитрость, все равно что лисе, которая в курятник ночью пробирается мимо спящего пса.
