Разговор незаметно перешел на Хэнса, которого, как они думали, уже навсегда потеряли. После долгих лет разлуки и неведения домой вернулся совершенно другой человек, с отпечатком зрелости и понимания на лице, проделавший, судя по всему, огромную внутреннюю работу и вышедший из нее обновленным. В сыне исчезла былая дикость и необузданность, и теперь он счастливо и спокойно жил с Айви в своем красивом доме на Хай-стрит.
Женевьева тоже чувствовала себя счастливой, почти… Она научилась принимать изувеченность Израэля и молчаливость Ребекки, которая превратилась в отшельницу, замкнувшись в себе и проводя все время над Библией и номерами «Домашнего миссионера». У Сары тоже были странности. Например, ее приводила в неописуемый восторг возможность владения несколькими рабами. Тем не менее, она по-прежнему оставалась любящей дочкой, близкой родителям, стоявшим теперь гораздо ниже ее на социальной лестнице.
Единственное, чего так и не смогла принять Женевьева – это разрыва между Люком и Рурком, который мрачной тенью висел над семьей Эдеров. Сколько она ни умоляла, ни уговаривала, ни убеждала Рурка помириться с сыном, пытаясь играть на его самых нежных чувствах и рассказывая о внуках, которых он упорно не желал признавать, постоянно натыкалась на холодную стену ненависти и предубеждения.
Рурк словно ничего не слышал. Его совершенно не волновало, что Бен подстрелил свою первую в жизни индейку, что Хэтти в пять лет уже научилась читать, что Дилан тяжело заболел крупом…
И все же Женевьева не переставала надеяться на то, что ей, в конце концов, удастся объединить всю семью.
Неожиданный стук копыт по дорожке встревожил Эдеров. Обычно по воскресеньям на ферме было тихо: работники на выходной уходили по домам, оставались только члены семьи.
Ребекка раздвинула занавески и испуганно вскрикнула.
– Индеец, папа! – выдохнула она, глядя на всех широко открытыми глазами, готовая вот-вот забиться в истерике, которая всегда начиналась у нее при виде индейцев.
Рурк с проклятием схватился за ружье, но Женевьева сразу узнала всадника.
– Подожди, Рурк, – резко приказала она. – Это Гедеон Паркер.
– Тем более, ему здесь нечего делать.
Женевьева бросилась открывать дверь.
– Он никогда бы не приехал без необходимости.
Рурк позволил жене выйти на крыльцо, но по-прежнему держал наготове ружье.
Гедеон ловко соскочил с коня. Он был красив, уверен в себе, а его лицо представляло собой спокойную, непроницаемую маску.
Ребекка жалобно завыла, но Израэль с отвращением резко приказал сестре замолчать и вышел вслед за матерью.
Гедеон не проявил страха, заметив в руках Рурка ружье. Он кивнул сначала Женевьеве, потом Рурку и просто сказал:
– Вы нужны Люку.
В глазах Рурка засверкали искры гнева.
– Люк не нуждается во мне с тех самых пор, как женился на шони, тем самым опозорив семью.
– На него напали Харперы, мистер Эдер!
Рурк глубоко вздохнул. Репутация Харперов в Лексингтоне была ужасной. Еще много лет назад, в Лэнсез-Медоу, они слыли дикой, совершенно необузданной семьей.
И все же… Рурк задумчиво взглянул на Женевьеву, не зная, на что решиться. Тем временем Израэль деловито захромал вниз по ступенькам, уже вооруженный и готовый к поездке. Женевьева с вызовом посмотрела на мужа, который по-прежнему колебался.
За него все решила Ребекка. Сначала неуверенно, потом все смелее она направилась к Гедеону и тронула юношу за рукав, улыбнувшись дрожащей, но приветливой улыбкой. Это казалось тем удивительнее, что с тех пор, как Ребекка вернулась из индейского плена, она не подпустила близко к себе ни одного чужого человека.
Затем девушка со слезами на глазах повернулась к Рурку и сказала:
– Поезжай с ним, папа. Я слишком долго думала только о себе.
Услышав эти слова, Рурк бегом бросился запрягать коня.
На прощание Женевьева с грустью поцеловала мужа.
– О Боже, Дженни, – растроганно произнес он, потеревшись щекой о ее волосы. – Кажется, я был самым большим дураком на свете.
Она кивнула, сияя от счастья:
– Но я все равно люблю тебя, Рурк Эдер.
Услышав выстрелы, Люк недовольно нахмурился, решив, что стреляют Бен и Гедеон, которым он еще не разрешал выходить на охоту, тем более, так близко от дома.
