Приключения Торпа и Турпа - страница 16

— Я тебя не боюсь! — храбро произнес Торп. — Выходи, гад!

— Ты действительно не боишься меня, о путник, зашедший отдохнуть? — вновь послышался тот же глухой, негромкий голос.

— Честное слово, не боюсь.

— Слова твои и радуют, и смущают меня, ибо людской род в трепет приходит, завидев мои зыбкие очертания подле себя.

— Ладно, — сурово одернул неизвестного Торп. — Кто бы ты ни был — появись!

— Хорошо, — со вздохом отвечал голос. — Зри!

И в тот же миг в темном углу напротив, прямо в воздухе, соткалось из тонких зеленоватых лучей подобие старика с посохом в руке. Старик был полупрозрачный, он мягко покачивался в воздухе, повинуясь ветру.

Торп обомлел, хотя и не подал виду.

— Ага, — сказал он. — Хм. Так ты и есть, значит, то привидение, о котором рассказывал Сопер.

Старик нахмурился и молвил:

— Имя мне не есть привидение, ибо призраком полнощным зовусь я. А привидения — суть предметы, благородному оку недостойные, смрадные изгои средь лиц, звездой увенчанных.

Слова призрака озадачили сыщика, потому что он был человек простой, и непривычный к столь напыщенным оборотам речи. Торп крепко задумался.

— Так ты призрак? — спросил он наконец.

— Призраком естем. Имя, на Земле жившее, умерло. Прах, в земле оставшийся, шахур. Дух беспокойный есть здесь.

— Как интересно! — осмелел Торп, подходя поближе и пытаясь протолкнуть сквозь призрака руку. Рука проскочила, не встретив никакого сопротивления.

— Эх, чудовище, — взволнованно вскричал Торп. — Что же это происходит-то?

— Субстанция моя нематериальна и проницаема до атомных глубин, — отозвался призрак горделиво. — Ибо дух питает видение. Дух силен мой, и я хозяин сей обители хладной. Веллен, селлен, горд!

Торп плюхнулся на кровать и нервно закурил.

— Хорошо, — сказал он. — Ты, значит, хозяин. Тогда я приношу свои извинения, что ворвался без спросу в твои владения.

— Благостны речи твои. Но сии чертоги суть не мои реальные владения, ибо дом сей нов…

— Ну, как это нов? — невольно перебил призрака Торп. — Очень даже старый домишко.

Но старик его не слушал.

— Много-много веков назад стоял на этом холме чудный замок мой, где я княжил, и имя мне было Палубник. И орды несметные пришли с севера, и замок пал, и пал я со стрелой каленой в груди, и был разрушен мой дом, и имя мое мертво. В пламени и ветре погибла чудесная страна, и холм стоял одиноко, глядя как застилают луну кровавые тучи. И пришли иные люди с востока и юга, и стал новый город, стенами ниже, и стал новый дом на холме, и жил там я.

— И сейчас живешь, — подсказал было Торп, но призрак глянул на него укоризненно.

— Ты замолчишь, наконец, или нет? — рассерженно воскликнул он.

— Ого! — вновь удивился Торп. — Так ты умеешь говорить по-человечески? Без своих словесных штучек?

— Да, когда сильно рассержусь.

— Ага. Это хорошо. Тогда скажи мне: значит, ты хорошо знаешь эту местность?

В Торпе вновь проснулся сыщик, и он вознамерился решительно допросить призрака, поскольку призраки, как известно, вездесущи. Однако старик, как видно, уже успел успокоиться и вновь принялся за старое:

— О, да! Холм и окрестности оного ведомы мне, ако длань моя, ибо дух мой витал средь сих равнин. И знаю я город новый, и лес окрест его вековой.

— Отлично! — обрадовался Торп. — Так, может быть, скажешь ты мне, что тебе известно об исчезновении крыш в городе?

Старец хитро прищурился и отвечал, не торопясь:

— Что есть — то и будет, что пропало — на месте покоем лежать велено, и по сию пору сует. Однако стоит за этим сила темная, и летит она черным облаком, навевая раздор и рабство вольному городу. Ибо Марс сияющий глядит в глаза наши, и чувствую я, что зло несет он, однако неведомо, какое. И лицо врага нашего неведомо мне, хотя, как по-моему, знал я его в жизни прежней, но он имеет лиц много и скрывается умело, Марсом питаем.

— Да при чем же тут Марс? — недоумевал Торп.

— Марс — есть планета войн и горя, и лишь при его приближении нам, мы, призраки, видимы становимся и силу голоса берем, а значит — жди беды скорой. Ибо всякий призрак — есть предостережение народам сущим.

Теоретические рассуждения не интересовали нашего сыщика, хотя басни, рассказываемые стариком, были небезынтересными. Торп от нетерпения подпрыгнул на месте, и задал следующий вопрос: