— Конечно, вряд ли это случится, как понимаешь… — продолжил Воробей, не обратив на это внимания. — Но все равно, если он это сделает, все изменится. Тогда ты будешь прав, говоря «Арабелла Храбрая», но, конечно, с уточнением: «леди Арабелла Храбрая». «Храбрый» и «Мудрый» всегда следуют за именем, если речь не идет о вожаках. Если запомнишь это, остальное будет нетрудно.
Мати не был в этом так уж уверен. Ему все это казалось бессмысленным.
— Просто помни, — продолжил Воробей. — После первого успеха на охоте или выигранной схватки к имени кошки кое-что добавляется, уточняется ее призвание, занятие.
— Что еще за добавка? — не понял Мати.
— Хороший вопрос… В общем, это нечто, следующее за именем, как хвост следует за твоим телом. Когда ты наконец поймаешь мышь, тебя могут прозвать Мати, Убийца Мышей, или еще как-то в этом роде. Это честь, и дополнение к имени дается на короткой церемонии во время собрания в полнолуние.
Мати пытался сосредоточиться, но мысли расползались в разные стороны.
— В дальнейшем, и тоже с особым ритуалом, может добавиться и еще одно имя. Например, кошка завоюет уважение общины умением драться, охотиться или доказывать свое в споре. Соображаешь?
— «Храбрый» для охотников или бойцов и «Мудрый» для тех, кто умеет думать? — предположил Мати.
— Или для любого, кому сообщество хочет выразить уважение, хотя он и не охотник, и не боец. Например, Финк Мудрый, Страж и Ловец Крыс. Вообще-то, я понятия не имею, поймал ли этот лентяй хоть одну крысу в своей жизни, но он определенно умеет говорить, а ты знаешь, как это полезно. Вся политика на пятьдесят процентов от этого зависит.
Мати вежливо кивнул, хотя совсем ничего не понял в словах Воробья. И подумал: есть ли титул у самого Воробья и если есть, то какой?
Но спросить не осмелился.
— Теперь вот что. Тебе не стоит слишком тревожиться по этому поводу, правильные имена на самом деле нужны только в особых случаях. Когда-то и на собраниях полнолуния так было, но это изменилось. Пангур не требует соблюдения формальностей… И кто бы стал его за это винить? Он молод, полон энергии и честолюбия.
Мати подумал об удивительном черном коте.
— А ты помнишь, что означает «пирруп»? — спросил Воробей.
Мати нахмурился. У него все перепуталось в уме.
— Нет? — не отставал Воробей.
Мати покачал головой.
— Ладно, — продолжил Воробей. — Звание «Пирруп» припасено для самых важных особ в нашем сообществе. Большинство кошек никогда не удостоятся такой чести. Ею награждают только тех, кто совершил нечто удивительное, особенное. Пангур приобрел звание «Пирруп», победив старого вождя в честном бою. Трильон стала «Пирруп» после того, как прошлой зимой во время великого голода заманила в ловушку огромную колонию мышей, когда у батраков был праздник и рыночная площадь опустела. Мы все пировали несколько дней…
Воробей погрузился в сладкие воспоминания.
— С добрым утром, мистер Воробей! — послышался снаружи голос Домино.
— Входи, входи! — откликнулся Воробей.
— Я вот подумал, может, Мати сходит со мной кое-куда? — сказал Домино, маяча у входа. — Это ненадолго.
Мати улыбнулся и повернулся к Воробью.
— Ну, видишь ли, юный Домино, я как раз учу Мати правильно обращаться к членам нашего сообщества…
Воробей посмотрел на Мати, потом на Домино. Оба подростка умоляюще уставились на него.
— Но, полагаю, тут нет ничего срочного, да и хватит, пожалуй, для одного раза, а, Мати?
— Спасибо! — вместе воскликнули Мати и Домино.
Попрощавшись с Воробьем, они помчались к вишневым деревьям.
— Скорее, Мати, я хочу тебе показать удивительную груду листьев там, в парке!
Они стремглав пронеслись вдоль рыночной площади и наконец добрались до громадной кучи крупных золотых листьев. Их смели с дорожек на краю парка, и теперь они ждали, когда их соберут в мешки и увезут. Мати подумал, что каждый из этих листьев похож на ладонь старого человека, слегка согнутую и пронизанную венами.
Тут Мати услышал чириканье на одном из голых деревьев, чьи ветки нависали над оградой парка.
— Смотри! — окликнул его Домино.
Он не сводил глаз с маленькой птички — она прыгала по веткам, раздув красную грудку и подняв белый хохолок.
