Но я не терял времени и скрестил саблю с саблей барона.
— Извините, пожалуйста, — произнес я, — но вам надо свести счеты с Этьеном Жераром.
Барон попятился и прислонился к обитой ковром стене. Он тяжело дышал. Годы и развратная жизнь брали свое.
— Передохните, я вас подожду! — невозмутимо сказал я.
Между тем барон, улучив удобный момент, бросился на меня. С минуту я не видал ничего, кроме бешеных голубых глаз, глядевших на меня в упор, и клинка, который мелькал, пробираясь то к моему сердцу, то к горлу. Много было у меня дуэлей, но среди моих противников не наберется и полдюжины, которые владели бы саблей так хорошо, как барон.
Он знал, что со мной ему не справиться. В моих глазах он прочитал свой смертный приговор. Дыхание его становилось все более прерывистым, он заметно побледнел, но продолжал сражаться, отвратительно ругаясь на всех знакомых ему языках. Наконец, я нанес ему решительный удар.
Я участвовал во многих боях и много раз видел кровь и смерть, но эта рыжая борода, залитая кровью, осталась у меня навсегда в памяти. Я до сих пор не могу вспомнить об этом без содрогания.
Все эти мысли ко мне пришли потом; убивая барона, я ни о чем не думал. Как только его чудовищное тело с шумом грохнулось на пол, женщина, сидевшая в кресле, мигом вскочила и подошла ко мне.
Я уже собирался вступить с нею в беседу, как вдруг почувствовал, что задыхаюсь. Комнату наполнял удушающий едкий дым.
— Дюрок! Дюрок! — закричал я, — замок горит!
Но он ничего не ответил, так как лежал на полу без чувств. Я бросился в переднюю, чтобы узнать в чем дело. Наш взрыв наделал бед. Дверь горела. В кладовой пылали ящики и бочки. Я заглянул туда и кровь моя похолодела. Что если огонь перебросится в соседний подвал, где стоят бочки с порохом?! Может быть, остались не минуты, а секунды и взрыва надо ждать сейчас же.
Я очень смутно помню, как бросился назад в столовую, схватил Дюрока и с помощью женщины вытащил его в переднюю.
Мы выскочили из замка и бросились бежать к сосновому лесу по покрытой снегом дороге. Вдруг позади раздался страшный оглушительный удар. Оглянувшись назад, я увидал гигантский огненный столб, поднимавшийся к небу. Раздался второй удар, еще более оглушительный. Сосны и звезды запрыгали и завертелись перед моими глазами. Я упал без чувств на тело моего товарища…
…Пришел я в себя лишь несколько недель спустя в почтовой конторе Аренсдорфа. Дюрок, выздоровевший раньше меня, приехал ко мне и рассказал обо всем подробно. Оказывается, я потерял сознание, когда мне на голову упало бревно, которое чуть было и не отправило меня на тот свет. Падчерица барона убежала после этого в Аренсдорф, подняла наших гусаров, которые прибыли как раз во-время, чтобы избавить меня и Дюрока от казацких пик. Что случилось с падчерицей барона, я тогда от Дюрока не узнал. Узнал я об этом после и вот каким образом.
Два года спустя после русской кампании, мне пришлось быть в Париже. Встретившись с Дюроком, я узнал, что он успел жениться и что жена его — девушка, спасшая нам два раза жизнь в проклятом замке Мрака.
II. ЖЕРАР БОРЕТСЯ С ТАИНСТВЕННЫМИ КОРСИКАНСКИМИ БРАТЬЯМИ
Император Наполеон в тех случаях, когда ему требовался дельный человек, всегда призывал к себе Этьена Жерара. Другое дело, когда нужно было раздавать награды — тогда император частенько забывал о моем существовании.
Впрочем, моя карьера шла быстро. Двадцати восьми лет я был уже полковником, а тридцати одного года — командиром бригады. Жаловаться мне во всяком случае не приходилось. Продлись война еще два-три года — и я, конечно, имел бы маршальский жезл, а маршал в то время был кандидатом в короли. Ведь обменил же Мюрат[1] гусарскую шапочку на корону, а он так же, как и я, служил в легкой кавалерии. Значит, и я мог рассчитывать на это. Но, к сожалению, все мои мечты были разбиты сражением при Ватерлоо. Мне так и не пришлось вписать мое имя в историю, но я, однако, был известен всем, кто участвовал в великих войнах Наполеона.
Сегодня вечером я вам расскажу об очень странном событии, которое весьма посодействовало моему быстрому повышению по службе. Между мною и самим императором установилась тесная связь. Вы, может-быть, не поверите моему рассказу, но я должен вас предупредить, что знаю многое, чего никто не знает. Я бы мог рассказать вам поразительные вещи, но не сделаю этого из скромности. То, что я вам расскажу сегодня вечером, я хранил в строгой тайне, пока император был жив. Я ему дал слово молчать, но теперь скрывать это не к чему, тем более, что в этом замечательном деле я играл выдающуюся роль.