«У нас очень плохо, — сказала Юркина мать. — Приезжайте, пожалуйста».
Автобусная остановка была рядом с отделением милиции. Автобус не показывался долго, Игорь постоял-постоял, а потом вдруг, повинуясь безотчетному порыву, зашел в дежурную часть.
На деревянной скамейке, свесив голову к самым коленям, пьяно и непонятно бубнил какой-то мужик. Изредка он поднимал кудлатую башку, обводил помещение мутным взглядом и начинал бубнить громче. Тогда дежуривший здесь постовой подходил к нему и встряхивал за плечо. Пьяный тут же послушно ронял голову и почти умолкал. Игорь подошел к барьерчику дежурного.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте. Что вы хотели? — напористо и деловито спросил капитан с красной повязкой на рукаве.
— Да я... просто хотел поинтересоваться. Вчера из нашего подъезда забрали одного человека.
— За что?
— Он там спал на чердаке.
— Так. Ясно! Ну и что?
— Я хотел... видите ли, мы хотели узнать, откуда он? Что с ним сейчас? Понимаете, мать просила...
— С ним-то? А ничего, — дежурный листал лежавший перед ним журнал. — По какому, говорите, адресу?.. Ну, да. Вот. Бомж. Взяли подписку и выпустили. По нашей части за ним ничего нет. Теперь если еще пару раз попадется, мы его заберем основательнее. А пока — ничего. Гуляет где-то.
— А кто он сам такой?
— Да это неважно, — заверил капитан. — Петров-Иванов-Сидоров. У нас он не значится. Баташкин его фамилия. Так что скажите своей мамаше, чтобы не беспокоилась. Ну а если еще придет — звоните.
Со скамейки громко загундел пьяный.
— Тихо! — неожиданно зычно рявкнул капитан. Пьяный сфокусировал на нем взгляд, уважительно причмокнул мокрыми губами и уронил голову.
Васильевы жили в старом красивом доме с дубовыми перилами и медными табличками на дверях квартир.
— Вы — Игорь? — спросила женщина в аккуратном строгом платье, открыв дверь. Чем-то она была похожа на мать Игоря, он сразу об этом подумал. Строгостью этой или интонациями. — Хорошо, что вы приехали. Может, хоть чем-нибудь поможете. Мы просто не знаем, как быть...
Тон у нее был безнадежный, потерянный, и Игорь понял, что дело, видимо, серьезное.
Юрка был пьян. Он спал в одежде и башмаках тяжелым, мутным сном. Светлые волосы взлохмачены, мальчишески нежное еще лицо потно и одутловато. Из открытого рта стекала клейкая струйка слюны.
— Вот так весь месяц, — с тихой обреченностью сказала мать Юрки. — Мы совсем потерялись, не знаем что делать. Вначале думали: после армии ведь... День, другой — ладно, в конце концов, не каждый день возвращаются из армии. Да еще из Афганистана. Вы знаете, Игорь, я полагала: пусть снимет психическое напряжение. Я ведь представляю, сколько вам там выпало. Какие стрессы. Это же все очень страшно. Но вот проходит неделя, вторая, третья... Я очень беспокоюсь, Игорь, поверьте. Он ведь недалек от настоящего алкоголизма.
Игорь растерянно присел рядом со спящим Юркой. Потряс его легонько, потом сильнее, похлопал по щеке.
— Вася! Ты чего! Вставай!
Юрка только чмокнул губами.
— Вася! Вставай! — Игорь начинал злиться и тряс Юрку изо всех сил.
— У вас водички нельзя попросить? — обратился он к Юркиной матери. — А лучше полотенце в холодной воде намочите...
Она вышла.
— Вставай, Васька, черт!!
Игорь принялся снова бить его по щекам, а потом сильно потер Юрке уши.
Тот глухо замычал и открыл глаза с налитыми кровью белками.
— У-удди!
— Я тебе дам, уйди! — яростно зашептал Игорь. — Вставай, скотина!
Юрка медленно просыпался.
— И-и-грек! С-старый. Кончай. Лан-но, кончай, гр-рю. Все-все-все-все... Все. Вн-норме. Щ-щас.
Мать принесла полотенце. Игорь тер Юрке виски, тот отбивался неуверенными движениями, что-то возмущенно и злобно бормоча. Жалко и противно было смотреть на Юрку. Наконец Игорь отступился и с отчаянием посмотрел на Юркину мать.
— Бесполезно!
— Я понимаю, — она мужественно скрывала слезы. Что ж тут поделаешь.
— С кем это он так?
— Я не знаю, — она покачала головой. — Мы с отцом на работе. Приходим — он уже спит. Один раз я видела: пил один, в комнате, тайком. Но чаще уходит из дому... Какой-то кошмар!
— У вас как вообще в семье насчет этого дела? — осторожно спросил Игорь.
