Итак, он решил идти во Владимир Волынский, к Даниилу Романовичу. Дружина Мстиславова состояла из сотни человек, обоз при ней был небольшим, кони добрые, и войско могло передвигаться весьма быстро. Зима в этот год выдалась мягкая, без жестоких морозов, но и без оттепелей, так что и ехать было не холодно, и дороги не раскисали. Все же на весь путь до Владимира Волынского ушло около месяца, и когда дружина Мстислава Мстиславича добралась до места, на Волыни уже начиналась весна.
Благодатный край! Куда ни взглянешь — радуется глаз: пологие холмы, поросшие дубовыми и буковыми лесами, тихие реки, спящие до поры подо льдом, широкие поля, где сквозь весенние проталины проглядывал такой чернозем, что дружинники только крякали от зависти — куда было до этого тощим новгородским землям! А зимы новгородские лютые, а затяжные весны, когда внезапный мороз побивает и без того чахлую озимую зелень! Здесь все было наоборот. На севере лето коротко, а зима долга, а тут зимы короткие и теплые, а лето длинное — хоть два урожая снимай. Для скота выпас добрый, и с сеном не надо так надрываться, как в суровом новгородском крае, — легко накосишь, чтобы хватило до первой зеленой весенней травы. В лесах зверья всякого полно — олени, буйволы, лоси как домашний скот бродят, человека не очень-то и боятся. Не говоря уже о мелкой дичи.
И главное богатство этой земли — соль. Соль! С ней не пропадешь. Можно без золота и серебра жить, а без соли — поди-ка попробуй! Без нее ни мяса, ни рыбу, ни овощь всякую на зиму не заготовишь. Кусок без нее в горло не лезет. Воистину — захотел Господь одарить землю сию и послал ей соль. Залегает она пластами, под землей неглубоко. Ломают ее, вываривают в солеварнях и в мешках кожаных развозят по всему свету. И обратно те же мешки везут наполненные серебром, да золотом, да всяким товаром — каким пожелаешь. Все на нее выменять да купить можно.
Вот и богатеет земля. Растут города, процветают ремесла всякие, строятся на соли храмы Божии из белого камня, каменные дворцы княжеские да хоромы боярские. Кому не захочется такое богатство в своих владениях иметь? Разгораются глаза у соседей-князей, брат готов на брата пойти, лишь бы сесть на этих землях хозяином. Ольговичам вот не удалось. А теперь угорский король всех опередил. Но — ненадолго. Увидев эти изобильные места своими глазами, Мстислав Мстиславич еще более укрепился в мысли, что Галичу и Волыни нужен постоянный законный и сильный владетель. А если Мстислав Удалой так считает, значит, так и быть должно.
Даниил Романович встретил князя как отца родного. Когда дружина Мстиславова только приближалась к Владимиру, в городе уже празднично звонили колокола величавого Успенского собора. Да, эта богатая и прекрасная земля была истинно русской, и храмы ее были православными, и народ, несмотря на значительную удаленность от привычных для Мстислава Мстиславича мест — Новгорода, Переяславля и Киева, был все тот же знакомый и родной русский народ, не чета каким-нибудь уграм. И, видя искреннюю радость встречавших его дружину жителей Владимира Волынского, Мстислав Мстиславич окончательно уверился в том, что его решение идти сюда было правильным.
Даниил Романович при встрече даже и не пытался изображать из себя гордого князя, равного среди равных. Он обнял Мстислава Мстиславича и прослезился. Слезы у него еще были совсем близко, как у ребенка, да и неудивительно — ведь Даниилу едва исполнилось четырнадцать лет. Несладко ему здесь жилось, наверное, — хоть и в своем городе, а все равно как бы под присмотром угорского короля Андрея да нынешних галицких управителей, воеводы Бенедикта Лысого и боярина Судислава. Этот Судислав, свой, русский, уроженец Галича, лучше других понимал, какая угроза для него, угорского прихлебателя, таится в молодом, но быстро подрастающем наследнике Романа Мстиславича, князя галицкого и волынского. Об этой опасности Судислав неустанно напоминал угорским вельможам и самому королю Андрею — и те не ленились тревожить юного Даниила набегами, грабили его владения, вообще давали понять, кто настоящий хозяин этих земель. Право наследника пока уступало праву силы. Даниил Романович ничего не мог этому противопоставить и терзался муками неутолимыми. И появление Мстислава Мстиславича с небольшой, но опытной и крепкой дружиной не только позволяло ему надеяться на защиту, но как бы говорило, что Русь не забывает о нем, не бросает его на растерзание чужеземным волкам. Знаменитый князь новгородский Мстислав Удалой был для Даниила той общерусской силой, что могла бы связать разрозненные княжества и уделы в единое целое, силой, внушающей не страх, а надежду на справедливость.
