Я посмотрела на бегавшего вдалеке мальчика и подумала: мы с ним похожи. Надломленный дух в здоровом теле.
– Но сейчас-то все в порядке?
– Ну да, – со вздохом сказала она, пристроила на коленях сигаретную бумагу, свернула ее в трубочку и принялась аккуратно наполнять табаком. – Иногда он просто выматывает меня. Кризис двух лет нон-стоп.
Я улыбнулась. Я понимала, о чем она, но лишь теоретически. Мне не с чем было сравнивать, ведь я не помнила, каким был Адам в возрасте Тоби и младше.
– Тоби ведь совсем малыш? – сказала я.
– Ты намекаешь на то, что я старовата для мамаши? – засмеялась она и лизнула клейкую полоску на сигаретной бумаге. – Да, я поздно его родила. Мы были уверены, что ничего подобного уже не случится, так что были неосторожны.
– О! Ты хочешь сказать…
– Ну, не сказала бы, что это произошло случайно, – снова рассмеялась она, – но, скажем так, я сильно удивилась. – Она сунула сигарету в рот. – Ты помнишь Адама?
Я взглянула на нее. Она отвернулась от меня, чтобы заслонить от ветра огонек зажигалки, так что я не видела выражения ее лица и не смогла понять, нарочно она сменила тему или просто спросила.
– Нет, – ответила я. – Несколько недель назад я вспомнила, что у нас был сын, и с тех пор писала в дневник, не забывая об этом. Это как камень на груди. Но нет. Я совсем его не помню.
Она выпустила облачко голубоватого дыма:
– Жаль. Чертовски жаль! Но Бен ведь показывает тебе фотографии? Разве это не помогает?
Я подумала: мне столько надо ей сказать. Кажется, они с Беном когда-то общались, дружили. Мне стоило быть осторожнее, тем не менее я чувствовала все возрастающую потребность говорить и слушать правду.
– Да, фото он мне показывает. Но почему-то нигде в доме нет его портретов. Говорит, чтобы я не расстраивалась. Он их спрятал. – Я чуть не сказала: «И запер на ключ».
Ее это как будто удивило.
– Спрятал? Серьезно?
– Ну да, – ответила я. – Он считает, что я слишком расстроюсь, если случайно найду его портрет.
Клэр кивнула:
– Ты можешь не узнать его? Не понять, кто это такой?
– Ну, наверное.
– Возможно, он и прав, – сказала Клэр. – Теперь, когда его нет с вами.
«Нет с нами», – повторила я про себя. Как будто он просто переехал и теперь живет отдельно, ходит с подружкой в кино и покупает булочки в магазинчике за углом. Хотя я все понимала. Понимала потребность в негласном уговоре не упоминать о смерти Адама. Еще не время. Понимала, что Клэр тоже хочет защитить меня.
Я промолчала. И попыталась представить, каково это – каждый день видеть собственного сына в те времена, когда дни мои еще текли чередой, а не отпиливались один от другого, как чурбаки от бревна. Представить, что когда-то я узнавала своего сына, просыпаясь утром, могла строить планы и с нетерпением ждать Рождества или дня его рождения.
Просто смешно, подумала я. Теперь я не вспомню даже, когда у него был день рождения.
– А тебе бы не хотелось его увидеть?..
Сердце мое так и подпрыгнуло.
– У тебя есть фотографии? – спросила я. – Я могу их посмотреть?
Кажется, ее это удивило.
– Ну конечно! – ответила она. – Целая куча. Только дома.
– А можно мне одну? – спросила я.
– Ну да, но…
– Пожалуйста. Это очень важно для меня.
Она накрыла мою ладонь своей:
– Ну конечно. В следующий раз обязательно захвачу. Только… – Она не договорила, вдалеке раздался крик; к нам с плачем бежал Тоби, а за его спиной продолжалась игра в футбол. Клэр выругалась сквозь зубы. – Тоб! Тоби! Что случилось? – (Он не остановился.) – Черт! Пойду выясню, что там.
Она побежала и присела на корточки перед сыном, очевидно расспрашивая, что случилось. Я посмотрела под ноги. Тропинка поросла мхом, и то тут, то там бетон пробивали травинки, стремясь к свету. Я была довольна. Клэр не просто подарит мне фотографию Адама. Она сделает это в следующий раз. А это значит, мы станем видеться чаще. Я понимала, что каждая наша встреча будет казаться мне первой. Какая досада – всякий раз забывать, что у тебя нет памяти.
И еще. Легкая грусть, с которой она говорила про Бена, заставила меня поверить: бред это, ничего между ними не было.
Она вернулась.
– Все в порядке, – объявила Клэр и, бросив сигарету, растерла ее каблуком. – Мячик не поделили, вот и все. Пройтись не хочешь? – Я кивнула, и она повернулась к Тоби: – Хочешь мороженое, сынок?
