– Сюда. – Я провела его в гостиную.
Я налила нам кофе и дала ему чашку, присев напротив. Сделав медленный глоток, я подождала, пока он сделает то же самое. Он поставил чашку на кофейный столик, который стоял между нами.
– Вы не помните, что вы попросили меня прийти? – спросил он.
– Нет, – ответила я. – Когда?
От его ответа у меня поползли мурашки.
– Сегодня утром. Когда я звонил сказать, где лежит ваш дневник.
Я совершенно не могу вспомнить, чтобы он звонил с утра, даже теперь, когда он ушел.
Я стала думать об остальных вещах, которые записала. О тарелочке с ломтиками дыни – я не помню, чтобы я заказывала ее. О печенье – я не помню, чтобы просила его.
– Не помню, – сказала я, и мне стало страшно.
На его лице промелькнуло сочувствие.
– Может, вы снова заснули? Вздремнули?
– Нет. Совсем нет. Я просто не помню. Когда это было? Когда?
– Кристин, успокойтесь. Скорее всего, ничего страшного.
– Но что, если… я не…
– Кристин, прошу вас. Это ни о чем не говорит. Вы просто забыли об этом, вот и все. Такое со всеми случается.
– Но забыть целый разговор! Всего пару часов назад!
– Да. – Он говорил ласково, пытаясь меня успокоить, но оставался сидеть, где сидел. – Ваша память всегда была нестабильной. То, что вы что-то забыли, вовсе не означает, что вам стало хуже и вы не поправитесь. Понимаете? – (Я кивнула, отчаянно желая верить ему, его словам.) – Вы попросили меня прийти, потому что хотели поговорить с Клэр, но толком не знали, хватит ли у вас духу на это. И чтобы я поговорил с Беном от вашего имени.
– Правда?
– Да. Вы сказали, что вряд ли справитесь в одиночку.
Я посмотрела на него и вспомнила обо всем, о чем писала. Поняла, что не верю ему. Скорее всего, дневник я нашла сама. Сегодня я не просила его приходить. Не просила поговорить с Беном. Зачем? Ведь я сама решила пока ничего ему не говорить. И зачем ему звонить Клэр, если я совсем недавно сама набрала ее номер и оставила сообщение?
Он говорит неправду. И я подумала: должно быть, есть другие причины его визита. О которых он не решается мне сказать.
Может, у меня и отшибло память, но не ум.
– Зачем вы пришли на самом деле? – спросила я.
Он заерзал в кресле. Может, всего лишь хотел посмотреть, как я живу. Или просто повидать меня еще раз – до того, как я поговорю с Беном.
– Беспокоитесь, что Бен не позволит нам видеться после того, как все узнает?
Мне приходит в голову еще кое-что. Может, никакого научного исследования нет. Может, ему хочется проводить со мной столько времени по другой причине. Но я гоню эту мысль прочь.
– Нет, – ответил он. – Вовсе нет. Я пришел потому, что вы меня позвали. К тому же вы решили не говорить Бену о наших встречах. Во всяком случае, до разговора с Клэр. Помните?
Я покачала головой. Не помню. Понятия не имею, о чем он говорит.
– Клэр трахается с моим мужем! – выпалила я.
Мои слова его шокировали.
– Кристин, – начал он, – я…
– Он обращается со мной как с полной дурой. Врет обо всем и обо всех. Но я-то не дура.
– Знаю, – ответил он. – Но с чего вы взяли…
– Они трахаются уже сто лет, – продолжала я. – Поэтому он и соврал, что она уехала. Поэтому мы и не видимся, хотя она якобы моя лучшая подруга.
– Кристин, вы запутались. – Нэш встал с кресла и пересел ко мне на диван. – Бен вас любит. Я это знаю. Я говорил с ним, когда хотел убедить его позволить мне встречаться с вами. Он был абсолютно предан вам. Верен. Он сказал, что один раз уже потерял вас и больше не хочет. Что ему пришлось смотреть, как вы мучаетесь, когда вас пытались лечить, и он больше не желает видеть ваших страданий. Он вас любит. Это же очевидно. И хочет защитить. От правды, я так полагаю.
И я вспомнила то, о чем читала утром. О нашем разводе.
– Но он ушел от меня. Чтобы быть с ней!
– Кристин, посудите сами. Если бы это было правдой, зачем бы ему вас забирать? И привозить сюда? Он мог оставить вас в Варинг-Хаусе. Но он этого не сделал. Он ухаживает за вами. Каждый день.
Я почувствовала, как внутри меня что-то оборвалось, замкнулось. Я слушала то, что он говорил, но не слышала ни слова. Я чувствовала тепло его тела, видела ласковый взгляд. Когда я посмотрела на него, он улыбнулся. Казалось, он становится больше, и скоро единственное, что я видела перед собой, – это его тело, а слышала лишь его дыхание. Он продолжал говорить, но я не разбирала слов. Я чувствовала только одно – любовь…
