– А с кем я была, он знал? Кто мог на меня напасть?
– Нет, – ответил доктор Нэш. – Никого так и не задержали. Улик практически не было, а вы, разумеется, никак не могли помочь следствию в качестве свидетеля. Следствие сделало вывод, что преступник забрал из номера все вещи и сбежал, бросив вас там. Никто не помнит, как он входил или уходил. В тот вечер в отеле было много народу – в одном из залов проводилось мероприятие, люди сновали туда-сюда. По всей видимости, какое-то время после нападения вы были без сознания. Только поздно ночью вы очнулись и покинули отель. Вас тоже никто не видел.
Я вздохнула. До меня дошло, что полиция закрыла дело уже очень давно. Для всех, кроме меня, даже для Бена, все это было давным-давно и быльем поросло. Я никогда не смогу узнать, кто сделал это со мной и почему. Если только не вспомню сама.
– Что было потом? – спросила я. – Когда меня привезли в больницу?
– Операция прошла успешно. Но видимого улучшения не принесла, возникли осложнения. Врачам никак не удавалось стабилизировать ваше состояние после операции. Особенно давление. – Он помолчал. – Вы ненадолго впали в кому.
– В кому?!
– Да. Вы были на волоске, но, к счастью, выкарабкались. Вы оказались в руках профессионалов, и они выбрали оптимальный план лечения. Вы пришли в себя. Но вскоре выяснилось, что вы потеряли память. Сначала врачи решили, что это временное состояние. Комбинация травмы головы и аноксии. И это было логичное предположение.
– Простите. Вы сказали аноксия?
Я не знала этого слова.
– Ох, извините. Это означает недостаток кислорода.
У меня перед глазами все поплыло. Все предметы вокруг как-то изменились, стали размытыми, словно они уменьшились в размере или я вдруг резко выросла. Я слышала свой голос словно со стороны.
– Недостаток кислорода?
– Да. У вас были симптомы длительного кислородного голодания мозга. Оно могло быть вызвано отравлением монооксидом углерода, следов которого анализы не показали, или быть следствием удушения. У вас на шее были характерные следы. Но самым правдоподобным объяснением врачи назвали почти полное утопление. – Здесь он сделал паузу. – Вы что-нибудь помните об этом?
Я закрыла глаза. И не увидела ничего, кроме карточки с надписью «Я люблю тебя» на подушке. Я покачала головой.
– В целом вы поправились, но память к вам не вернулась. Вы оставались в больнице еще две недели. Сначала в реанимации, затем в общем отделении. Когда вы достаточно окрепли, вас перевезли назад в Лондон.
Назад в Лондон. Конечно. Меня ведь нашли недалеко от отеля, значит я была далеко от дома. Я спросила доктора, где именно.
– В Брайтоне, – сказал он. – У вас есть какие-то догадки, почему вы там оказались? Что вас связывает с этим местом?
Я подумала, может, я ездила в отпуск, но больше в голову ничего не приходило.
– Нет, – сказала я. – Ничего. Насколько я помню, конечно.
– Думаю, будет небесполезно туда съездить. Может, вы что-нибудь вспомните.
Я вся похолодела. И помотала головой.
– Хорошо, – кивнул он. – Конечно, вас могли привести туда самые разные причины.
Да, подумала я. Но на самом деле одна – к ней имели отношение свечи, букеты роз, но не мой муж.
– Да, – сказала я вслух. – Конечно.
Мне было интересно, кто из нас первый произнесет слово «роман» и что чувствовал бедный Бен, когда узнал, где я была и почему.
Тут меня осенило. Вот поэтому Бен и не рассказывал мне об истинной причине моей амнезии. Разумеется, он не хотел напоминать мне, даже мимолетно, что я предпочла ему другого. Я вздрогнула. Выходит, я увлеклась другим мужчиной, и вот какова цена, которую я заплатила.
– Что же было потом? – спросила я. – Я вернулась домой к Бену?
– Нет-нет, – ответил доктор. – Вы были еще слишком больны. Вам пришлось остаться в больнице.
– Надолго?
– Сначала вы лежали в общем отделении. Несколько месяцев.
– А потом?
– Вас перевели… – Доктор замолчал, словно не решаясь продолжать, и я уже хотела задать наводящий вопрос, но он закончил: – …в психиатрическое.
Я была потрясена:
– Психиатрическое?!
Передо мной возник образ жуткого места, повсюду бродят сумасшедшие, слышен вой. Я не могла представить себя среди них.
