– Какой еще врач?
– Его зовут доктор Нэш. Кажется, мы стали встречаться несколько недель назад. – Даже говоря это, я чувствовала, что рассказываю историю другого человека, не свою собственную.
– Как он представился?
Я попыталась вспомнить. Интересно, я записала наш первый разговор?
– Не знаю, – ответила я. – Кажется, я не записывала, что он тогда говорил.
– Так это он посоветовал тебе вести дневник?
– Ну да.
– Но почему?
– Я хочу выздороветь, Бен.
– И как, помогает? Что он с тобой делает? Дает лекарства?
– Нет, – ответила я. – Проводит обследования. Задает упражнения. Я делала сканирование.
Его пальцы замерли. Он обернулся ко мне.
– Сканирование? – Бен снова говорил громко.
– Да. МРТ. Доктор Нэш сказал, это может помочь. Когда я лежала в больнице, его еще не изобрели. Или изобрели, но раньше оно не было таким совершенным…
– Где? Где были эти обследования? Скажи!
Я запуталась:
– Кажется, у него в кабинете. В Лондоне. И сканирование тоже. Точно не помню.
– Как ты туда попала? Как человека в твоем состоянии пустили в кабинет врача? – Голос его сорвался на визг. – Как?
– Он заезжал за мной пару раз, – спокойно ответила я. – И отвозил…
На лице Бена мелькнуло беспокойство и тут же сменилось злостью. Я не думала, что разговор так обернется, не ожидала, что дойдет до такого.
– Бен… – начала я.
Дальше случилось то, чего я никак не ожидала. Бен издал глухой стон – он исходил откуда-то изнутри. Стон становился громче, пока, в тщетной попытке подавить его, он не издал страшный звук – точно кто-то заскреб ногтями по стеклу.
– Бен, что с тобой?
Он обернулся, шатаясь, стараясь не смотреть мне в лицо. Я испугалась, что с ним случился приступ или что-то подобное. Поднявшись, я протянула ему руку, чтобы он мог опереться.
– Бен! – позвала я, но он не обратил на меня внимания, пытаясь выпрямиться, прочно встать на ноги.
Когда он наконец обернулся ко мне, лицо его было красным, а глаза широко открыты. В уголках губ собралась слюна. Казалось, он надел какую-то причудливую маску – так исказились его черты.
– Сучка ты безмозглая! – закричал Бен, подавшись ко мне. Я поморщилась. Его лицо очутилось в нескольких сантиметрах от моего. – И давно вы с ним это…
– Я…
– Говори! Говори, сука! Давно уже?
– Ничего мы не «это!» – ответила я; меня захлестнул страх, возник и тут же исчез. – Ничего, – повторила я.
Я чувствовала, что от него пахнет едой. Мясом и луком. Его слюна попала мне на лицо – и я ощутила на губах его теплую, влажную злобу.
– Ты спала с ним. Не надо мне врать!
Мои ноги были прижаты к краю дивана. Я попыталась было вырваться, но он схватил меня за плечи и стал трясти.
– Ты всегда такая была! – кричал он. – Глупая, лживая шлюха! Не знаю, почему я решил, что со мной ты будешь другой. А ты, значит, вот как? Гуляешь, пока я на работе. Или он сюда приходит? Или вы в машине, где-нибудь на обочине?
Я ощутила, как сильно он в меня вцепился, как глубоко впились ногти в мою кожу даже через ткань блузки.
– Мне больно! – закричала я, надеясь унять его гнев. – Бен! Прекрати!
Он перестал меня трясти, но лишь слегка ослабил хватку. Неужели человек, который сейчас вцепился мне в плечи, чье лицо выражает смесь гнева и ненависти, мог написать письмо, которое отдала мне Клэр? Как мы могли настолько разучиться доверять друг другу? Как долго копилось наше непонимание, раз дошло до такого?
– Я не сплю с ним! – возмутилась я. – Он мне помогает! Хочет, чтобы мне стало лучше и я смогла жить нормальной жизнью. Здесь, с тобой. Разве тебе этого не хочется? – (Его взгляд заметался по комнате.) – Бен! – снова закричала я. – Отвечай мне! – (Он замер.) – Неужели ты не хочешь, чтобы мне стало лучше? Неужели ты не мечтал об этом, не надеялся? – (Тут он стал мотать головой из стороны в сторону.) – Я это знаю. Знаю, что ты всегда этого хотел. – По моим щекам текли жгучие слезы, я говорила сквозь них, срываясь на всхлипы; он все еще держал меня, но нежно, и я положила свои руки ему на плечи. – Я виделась с Клэр. Она отдала мне твое письмо. Я прочла его, Бен. Спустя столько лет. Я прочла его.
На этом месте на бумаге красовалась клякса – чернила с водой – в форме неправильной звездочки. Должно быть, я плакала, когда писала это. И я снова принялась читать.
