– Да. А почему вы не курите, доктор? – Аллейн протянул ему портсигар.
– Вы собираетесь предъявить мне обвинение?
– Нет. На основе той информации, что имеется на данный момент, не собираемся.
Медицинский эксперт взял сигарету, а инспектор дал ему прикурить.
– В моей голове полная путаница, – признался доктор инспектору. – Я веду себя глупо.
– Да, – согласился Аллейн. – В какой-то степени вы себя подставили.
Но в его голосе было нечто такое, что успокоило Темплетта.
Смит вошел с копиями.
– Сержант Ропер на улице, сэр, – сообщил он. – Он прибыл с мистером Басгейтом и хочет видеть именно вас.
– Это может и подождать, – сказал Блэндиш. – Он хочет переговорить со мной лично по десять раз на дню, с тех пор как мы взялись за это дело.
– Да, сэр. Где мне оставить копии?
– Положите здесь, – велел старший полицейский, – и ждите снаружи.
Когда Смит ушел, Блэндиш впервые за вечер заговорил с доктором:
– Мне очень жаль, что все так случилось, доктор.
– Все нормально, – ответил медицинский эксперт.
– Думаю, мистер Аллейн согласится со мной: если это не относится к делу, мы постараемся сохранить все в тайне.
– Конечно, – подтвердил Аллейн слова коллеги.
– Меня не очень тревожит то, что может случиться, – спокойно заявил Темплетт.
– Да бросьте, доктор, – недовольно осадил его Блэндиш. – Вы не должны так говорить.
Старший инспектор мысленно вспомнил маленькую прелестную гостиную и изящную женщину с волосами соломенного цвета, чье добродушие не простиралось дальше определенного уровня. Ему показалось, что он понял доктора Темплетта.
– Я думаю, – заметил он, – вам лучше предоставить нам расписание ваших передвижений с двух часов тридцати минут в пятницу и до восьми часов вчерашнего вечера. Мы все проверим, но ваше имя и все то, что мы выясним, останется в тайне.
– Но что касается тех десяти минут в ратуше, тут все нормально, – уведомил Темплетт. – Бог свидетель, я был все время с ней, пока не пошел закрывать окно. Узнайте у нее, сколько это заняло. Меньше двух минут! Не сомневаюсь, что она это подтвердит. Здесь ей абсолютно нечего терять.
– Мы у нее спросим, – заверил Аллейн.
Темплетт начал перечислять дома, которые он посетил во время обходов. Фокс все записал.
Аллейн неожиданно попросил Блэндиша узнать, как долго в Пен-Куко не работал телефон из-за упавшей ветки.
Старший полицейский позвонил на станцию.
– С восьми часов двадцати минут вечера до следующего утра.
– Да, – произнес Аллейн, – да.
Доктор Темплетт довольно вяло перечислял все события и места, которые он посетил в этот день.
– Да, в пятницу я весь день охотился. Домой пришел вовремя, чтобы переодеться и пойти на репетицию. Это можно проверить у слуг. Потом меня ждал срочный вызов. Я освободился около полуночи. Миссис Бейнс с Милл-Фам. У нее были схватки в течение суток… да…
– Можно вас перебить? – попросил Аллейн. – Вчера утром в Пен-Куко миссис Росс не выходила из машины?
– Нет.
– Вас проводили в кабинет? Вы были там один?
– Да, – ответил врач, немного прикрыв глаза.
– Доктор Темплетт, вы прикасались к коробке с револьвером?
– Клянусь Богом, нет.
– Еще один вопрос. Прошлым вечером вы использовали всю свою власть и весь авторитет, чтобы убедить мисс Прентис уступить место мисс Кампануле?
– Да, но она меня не послушалась.
– Расскажите нам еще раз, в каком состоянии вы ее застали.
– Я уже говорил, что пришел вчера вечером поздно. Думал, Дина будет волноваться, и, переодевшись, отправился к ней. Я услышал, что кто-то стонет, и сквозь незапертую дверь увидел мисс Прентис в слезах. Она раскачивалась и держала свою руку. Я вошел и посмотрел на палец. Ни один врач в здравом уме не позволил бы ей играть на пианино с таким пальцем. Я ей об этом сказал, но она продолжала повторять: «Я сделаю это! Я сделаю это!» И я не мог больше с ней оставаться. Мы уже вот-вот должны были начинать, а я еще не был загримирован.
– И вы привели к ней мисс Коупленд и ее отца, зная, что, возможно, пастору удастся убедить ее не играть.
– Да. Но хочу сказать, что физически невозможно было использовать этот палец. Я сказал ей об этом.
Доктор резко замолчал.
– Да? И когда вы ей об этом сказали? – спросил Аллейн.
