Возможно, я бы приготовила ему завтрак в постель, чтобы отпраздновать наши первые двенадцать часов вместе? А может, и нет. Я изо всех сил пыталась и так устала быть той девчонкой. Такой меня больше не будет никогда. Рейган сказала это абсолютно точно, вчера, пока я яростно паковала вещи:
— Что с тобой случилось, Кэм? От тебя всегда исходила уверенность. А сейчас ты словно разбитый щенок. Если ТиДжей не твое, то ты не можешь это контролировать в любом случае, поэтому, лучше всего, прекрати из-за этого волноваться.
Я не понимала, что такого произошло с той потрясающе-уверенной девушкой, и как я стала той, кем я являлась сейчас. Хотя нет, я понимала. В моей жизни появился ТиДжей, и все эти шесть месяцев я провела, пытаясь заслужить его. Ну, или половину этого времени. Другую часть времени я потратила на то, чтобы все разрушить.
ТиДжей повернул голову и коснулся губами моего виска.
— Доброе утро. Хочешь, я принесу завтрак, здесь на углу продают? — спросил он.
— Звучит вообще-то заманчиво, — сказала я, касаясь губами его обнаженной груди.
ТиДжей мягко высунул свою руку из-под меня и привстал с кровати, слегка потянувшись на секунду, перед тем как встал и предстал передо мной во всей красе, как в моих фантазиях, которые я лелеяла около трех месяцев. Он нацепил джинсы, которые висели на стуле, и вытащил из гардероба футболку.
— Все те же бублики под сливочным сыром?
— И апельсиновый сок. Если можно.
Он надел кроссовки и схватил ключи.
— Слушаюсь, мэм. Скоро вернусь, — крикнул он перед тем, как закрыл за собой дверь.
Очевидно, что я не чувствовала, будто не заслуживаю его, потому что ТиДжей был дураком. Все было наоборот. Ведь, когда кто-то настолько удивительный входит в бар и просит твой номер телефона до того, как заказать выпить, ты крутишься, как белка в колесе, чтобы не отпугнуть его. Где-то глубоко в мыслях я понимала, что успела поместить его на первое место. А затем я совершенно о нем забыла.
Но как только ТиДжей обхватил меня руками в багажном отделении, я сразу же сравнила его объятия с тем, как меня обнимал Трентон. А когда ТиДжей коснулся губами моих губ, если учесть, что его рот был таким же чудесным, каким я его и запомнила, то я не ощутила, что ему это нужно так же, как было нужно Трентону. Я боялась, что делаю абсолютно ненужные и нечестные сравнения, и старалась не допускать этого, пока что-нибудь не случилось, но мне не удавалось — каждый раз, на любом уровне. Было это честным или нет, но Трентон был тем, кого я знала, а ТиДжей стал чужим.
Минут десять спустя, ТиДжей прибежал обратно, положил бублик мне на колени и апельсиновый сок на тумбочку рядом с кроватью. Потом он быстро меня чмокнул.
— Они тебе звонили?
— Да, рано утром. Я не уверен, что знаю, что там происходит, поэтому не могу сказать, когда приду домой.
Я пожала плечами.
— Всё нормально. Увидимся, когда увидимся.
Он снова меня поцеловал, быстро переодеваясь, натягивая приталенную белую рубашку, темно-серый костюм и туфли, перед тем как выбежать из дома с галстуком в руке.
Дверь захлопнулась.
— Пока, — сказала я, оставшись одна.
Я откинулась на кровать, разглядывая потолок и свои ногти. Его дом был довольно маленьким. Без соседей, без домашних животных. Даже золотой рыбки не было. Я подумала о том, что Трентон, скорее всего, сейчас бы сидел рядом со мной на нашем двухместном диванчике дома, смотрел бы со мной, что угодно, пока я болтала бы о работе, или колледже, или о том и другом. Как приятно было просто иметь кого-то, кто хотел бы быть рядом со мной, при любой возможности. Вместо этого, я пялилась на белый потолок, отмечая как мило он сочетается с бежевыми стенами.
ТиДжей тоже был бежевым. Он был безопасным. Стойким. Но все выглядело хорошо с расстояния в тысячу миль. Мы никогда не ругались, хотя вовсе нет необходимости ругаться, если вы далеко друг от друга. ТиДжей знал, какие бублики мне нравятся, но знал ли он, что я терпеть не могу рекламу, или, какое радио я слушаю, или то, что первое, что я делаю, придя домой с работы, это снимаю бюстгальтер? Знал ли он, что мой отец первоклассный осел, или то, что мои братья заставляли других любить их и в то же время нетерпимо относились ко многому? Знал ли он, что я никогда не заправляю свою постель? Потому что Трентон знал.
