Желто-синяя арлекинья чешуя на сиамских близнецах походила на витраж. Близнецы все так же без устали взваливали друг друга на спины, поочередно, в абсолютном безмолвии, а на лицах — гримасы свирепого крика.
— О Боже, все вернулось. Наше детство вернулось, Миш!
— Оно никогда не вернется, — роковой шепот Мишки; завороженный.
— Да, ты прав.
Великаны, шествовавшие через поляну, каторжники, заходившие за горизонт, затем появлявшиеся из-за него по другую сторону далекой краснокирпичной постройки, освещенной теперь розовым полукружием неведомых огней…
«Как глупо, что я только что сказал о вернувшемся детстве — Предвестники табора когда-то… украли его? Великаны уложили мое детство в дорожные чемоданчики, но разве это была кража? Нет, это просто четвертое измерение, движение жизни. Предвестники табора только подтвердили уход моего детства».
И снова я почувствовал, как где-то там, среди арок скользнул узкий, продолговатый платок, едва не растворяющийся в ветре; да, как и пять лет назад, чувство было сильнее зрительного восприятия… Затем цепкая тень на земле — и я сразу заметил проседи в шалфейной траве, от лунного света; я вкушаю траву под тенью, сок на корню языка — вкус изменился, пять лет назад он был слаще…
Кажется…
Человек в белом одеянии хватает платок, парящий на ветру (для игры в жмурки вокруг рояля), и это окончательно убеждает меня в существовании платка — потому что сок на корне языка затирается слюною. Снова эти не совсем человеческие категории.
«Быть может, я должен противостоять им? Но как? Это невозможно. А значит, невозможно вернуть Ольку? Нет, мы должны вернуть ее».
И тем не менее, сказав это себе, я понял, что уже не верю в ее возвращение. И — как странно — не испытал ни ужаса, ни угрызений совести.
Это Предвестники табора всему виной? Они вживили в меня безверие? Нет, на сей раз, дело не в них.
Я заметил, что Предвестники табора уже не выглядят наклеенными на поляну… ну или почти не выглядят — некий подобный эффект все же еще присутствовал, однако он стал гораздо менее уловим.
«Быть может, из-за того, что ночь? Нет, пожалуй, дело не в этом. Но тогда выходит… они стали теперь более материальны?»
Я всеми силами старался сохранять спокойствие; у меня выходило — я чувствовал, что не сорвусь.
Более я опасался за Мишку.
— Это я их изобрел, Макс.
— Успокойся. Сохраняй спокойствие. Ты в порядке? На ногах держишься? Помоги мне развязать шарики. Ты слышишь меня?!
Я потряс его за руку.
— Что?.. — Мишка повернул голову.
«Он видит меня. Слава Богу!»
— Помоги мне… Миш, пожалуйста, сохраняй хладнокровие. Иначе у нас ничего не выйдет.
У нас и так ничего не выйдет. Ольку мы не вернем.
«Заткнись, заткнись немедленно!» — хотя я и выкрикнул мысленно голосу в голове, но это был затравленный крик.
Мы развязали шарики и пустили их на поляну, к Предвестникам табора — благо, ветер так и не стихал.
Мы стояли и смотрели, как матовые пятна шариков, рассеченные черными надписями, распределяются по поляне… и подбираются к Предвестником табора.
Что произошло потом?
Люди в белых одеждах, завершив очередную игру в жмурки, расселись играть; поначалу они перекидывали огненно-рыжий мячик, как прежде. А потом на его месте появился воздушный шарик.
Аналогичная перемена произошла и за пинг-понговым столом. Кажется, нет ничего нелепее — играть в пинг-понг воздушным шариком, — между тем, однако, двое мужчин перекидывали его с одного конца на другой так же ловко, словно ничего и не изменилось, и даже ветер теперь никуда не сносил воздушный шарик.
Он стал частью игры.
Но не это было самым любопытным, а то, что «замены» произошли «механически»: игра так ни на секунду и не остановилась. И мяч и пинг-понговый шарик именно заменились воздушными шариками, я в этом убежден. (Подобно тому, как когда-то, пять лет назад езда на велосипеде заменилась бегом во всю прыть — у людей, запускавших в небо долгие флаги; и сегодня мне это тоже предстоит увидеть, снова). Момента замены, впрочем, я так и не увидел — не смотря на то, что наблюдал за происходящим чрезвычайно пристально. Почему-то, однако, так получилось, что каждый раз я смотрел не на ту «группу» играющих, где происходила очередная замена.
