Мать как-то рассказывала, откуда дядя Вадик в свое время раздобыл оргалит, но это я уже позабыл.
— Когда?
Я мог спросить: «С чего ты взял?» или «Почему?», — но я спросил: «Когда?»
Выходит, я решил все-таки пойти на откровенность? Нет…
— Не знаю точно. А ты как думаешь? — спросил Мишка.
Выходит, он понял, что поводом для ссоры могло послужить не только его признание, что он видел дядю Вадика не задолго до смерти. Даже скорее всего, не оно…
Помнится, по мере приближения к поселку, все живее становились воспоминания. Мишка охотно делился ими со мной. Он припомнил строительство «верхотуры»:
— Совершенно нелепое изваяние, — оценил он, — а помнишь еще, как я велосипед кормил?
— Конечно, помню, — я улыбнулся, — как не помнить!
— А почему я это делал?
— Ты не помнишь? Ты с ним поссорился.
— Ага!.. Точно, точно…
— Неужели забыл?
— Ну… теперь зато вспомнил…
Вот из-за деревьев показалась поселковая ограда и травяная полоса перед ней — та самая, на которой как раз и строили когда-то «верхотуру».
— Мне кажется, трава гуще стала, — заметил Мишка.
— Да. И зеленей, — добавил я, — «двухколейки» больше нет уже.
Когда мы проходили мимо Олькиного участка, я отметил, как сильно он зарос и весь будто бы постарел… и все же не стал задерживаться (побоялся?), прошел мимо. А вот Мишка, напротив, задержался и стал что-то высматривать поверх покосившейся калитки.
Я смотрел на Мишку, стараясь справиться с комом, застрявшим у меня в груди.
— Они съехали?.. Не знаешь? — осведомился он, понизив голос и резко указывая пальцем в сторону участка. Словно стремился выведать эту информацию втихомолку.
— Не знаю… видимо… участок теперь не кажется жилым.
— Надо будет у дедули спросить.
— Помнишь, что было?
— Еще спрашиваешь!.. Во всех подробностях. Пошли.
Меня бил озноб.
— Или можно еще кого-нибудь с нашего проезда спросить… чтобы дедулю не травмировать, — бормотал себе под нос Мишка уже на ходу.
«Какой ты заботливый!» — чуть было не брякнул я.
— У Широковых спросить что ли… — продолжал размышлять Мишка вслух, — надо поискать их…
Я пожал плечами, однако твердо знал, что вот сейчас, в это самое мгновение, поворачивая на свой родной проезд, мы не встретим никого, все будет пусто — дорога, дорога будет пуста от людей прошлого, — нет, не успели они еще вернуться оттуда, чтобы предстать перед нами снова; только фигура нашего деда впереди; а оборачиваясь по сторонам, увидим лишь ослепшие окна домов — и опять ни одной живой души.
Да, они еще не вернулись — это произойдет несколько позже.
Прошло время — вот в чем все дело. И мы, став взрослее, никого уже не можем встретить на своем пути вот так — случайно и по-детски просто… …………………………………………………………………………
…………………………………………………………………………………………
Я соврал:
— Не хотел я с тобой ссориться. С чего ты взял?
— Уверен?
— Абсолютно… Послушай, те люди на поляне… помнишь?.. Пять лет назад.
Кровать оживленно скрипнула; я понял — Мишка перевернулся на бок и старается теперь, преодолевая темноту, разглядеть меня.
— Люди?.. Да, помню. Конечно, помню. Как ты называл их тогда, а?
— Предвестники табора.
— Да, точно! Предвестники табора. Откуда у тебя такое название взялось, не могу понять?
— Как думаешь, мы тогда все же видели что-то или нет? — спросил я; и ждал, затаив дыхание.
— Что-то?.. Их, ты имеешь в виду? Уверен, что да, видели.
— Почему же ты это отрицал?
— Я это отрицал?.. Ну да, возможно. Я просто перепугался, струсил. Я ведь рассказал тебе про странных людей на Поляне чудес, помнишь? Перед походом в лес.
— Помню. Ты это выдумал?
— Да… А потом оказалось, что как бы и нет — все получилось, как я говорил.
— Но это же… невероятно.
— Я знаю. Я и сам не мог этого объяснить. И до сих пор не могу. Я тогда и струсил поэтому — что не мог объяснить. И по поводу Стива Слейта… я боялся, что и он тоже может появиться, — я же выдумал, что он в поселок прилетел, помнишь? — вот я боялся, что он тоже материализуется.
— Я этого и хотел, — шепнул я; но не улыбнулся.
— Но насколько ты этого хотел? Ты хотел, как восторженный ребенок. Сейчас бы ты поступил, как я.
— Возможно… да, ты прав, пожалуй.
— Макс… может, это все-таки были цыгане какие-то?
