— Я не говорю о том, что это разврат — покупать брюки по цене, равной зарплате старшего преподавателя без степени, — лекторским голосом начала Ольга Алексеевна. — Я не говорю о том, что дочери первого секретаря райкома не могут носить то, что не носит абсолютное большинство в нашей стране.
— Абсолютное большинство не заметит… — пошутила Алена, но Ольга Алексеевна не улыбнулась.
— Я не говорю о том, что это огромная сумма, — четыреста двадцать рублей больше, чем моя зарплата в институте, а я, как тебе известно, доцент со степенью. Но самый главный аргумент должен быть тебе понятен.
Алена вздохнула, — все аргументы она могла бы привести себе сама.
— Первый секретарь райкома не поощряет спекулянтов. Положение обязывает. Кому много дается, с того много и спрашивается. Все, Аленушка, джинсы — нельзя.
Алена демонстративно надула губы и печальной лисой Алисой вышла из кабинета.
Джинсы нельзя? Алена искренне не понимала «нельзя», кроме тех, что сама себе ненадолго устанавливала. Джинсы у них будут — еще несколько раз поныть, один раз обидеться, один раз всплакнуть, и джинсы будут. Но сегодня она пришла в кабинет не за тем, чтобы выпросить джинсы.
Перед приходом отца Алена, не привыкшая откладывать дело в долгий ящик, прокралась в кабинет, чтобы произвести первичный обыск. За те десять минут, пока все встречают отца в прихожей, за следующие десять минут, что он в ванной, она планировала быстро просмотреть старый фотоальбом, — вдруг в нем остались фотографии, которые помогут ей понять, была ли у мамы сестра. Обрезанные фотографии могут быть или оторванные…
Альбом Алена нашла сразу — в правом ящике стола. Никаких подозрительных фотографий в нем не было.
Но неудача ее только распалила. Она должна узнать правду, должна понять, почему им лгали, чтобы, если потребуется, защитить своих сестер. И она узнает эту тайну, непременно узнает!
…Любая игра, где нужно найти сокровище, открыть тайну, сводится к алгоритму: ваш ход — вы спрятали, наш ход — мы ищем. Жизнь подчиняется этому закону: скрывая что-то, назначая что-то тайной, люди программируют определенный ход событий, запускают механизм, где каждый шаг провоцирует новый, — сначала открывается часть тайны, затем еще и еще одна, паззл постепенно собирается, пока тайное окончательно не станет явным. Но игрок в конце игры уже совсем не тот доверчивый простак, что был в начале.
Зависть — это когда хочешь иметь что-то, что есть у других.
Я завидую Алене с Аришей и Виталику! Не говоря уж о Леве.
У Левы тетя Фира, которая думает, что он прекраснейший на свете. (Это, конечно, правда)
У Виталика мама, которая его обожает. Она не может на него спокойно смотреть, целует, гладит. Виталик симпатичный, у него хорошая фигура, он хорошо учится. Но он самый обычный. Мама Виталика обожает его ни за что, потому что он ее ребенок.
У Алены с Аришей тоже нормальная жизнь, у их мамы нет насчет них никаких принципов, она не заставляет их быть интеллигентными людьми, а просто покупает им красивые вещи, радуется, что Алена такая красивая, а Ариша невозможно прелестная.
НИКТО, НИ ОДИН ЧЕЛОВЕК не живет, как я!
Мама с первого класса мне говорила: отметки ребенка в школе показывают, насколько у него хорошие родители. Твой табель — это лицо нашей семьи. В моем дневнике первого класса накалякано: «На нашим лице адна читверка по рисаванию Надеюс это ни позор»
Леве не нужно хорошо учиться. Все понимают, что к талантливым детям общие правила неприменимы. Леве не нужно было «хорошо учиться». А я — случай для применения общих правил.
Я отличница всегда, все годы. Лицо семьи Кутельманов всегда было прекрасно.
Но им этого мало, и скрипки им тоже мало, все мои достижения ерунда, по сравнению с Левой. Я глупый кот.
Единственный человек на свете, который воспринимает меня, как своего любимого ребенка, любит меня просто так, без всяких требований, это дядя Илюша. Он один мне за всех любящих родителей.
А что же мои родители? А вот что — я должна все время заслуживать их одобрение и любовь. Мама и папа (в основном, мама, папа в меньшей степени) все время ставят мне оценки, как будто я нахожусь на лестнице и карабкаюсь по ступенькам все выше и выше. А я срываюсь, я тупица тряпочная! У меня нет достаточных успехов в игре на скрипке.
