Эмка был уже не молодой Кутельман, подающий надежды сын знаменитого профессора Кутельмана, он уже сам был профессор Эммануил Давидович Кутельман. Казалось, последние годы обе семьи только и отмечали его достижения: Эмка блестяще защитил докторскую, Эмка стал заведующим кафедрой, у Эмки вышел учебник, Эмка получил премию, Эмка купил машину, Эмка, Эмка, Эмка…
А Илья все еще не кандидат и, скорей всего, уже никогда не будет. «Никогда» — слово, которое Фира не любила.
Фира больше о диссертации Ильи не говорила, даже с Кутельманами, — тем более с Кутельманами. Напрасно она тогда настояла, чтобы Эмка взял Илюшку в аспирантуру, ничего хорошего из этого не вышло!
Ничего хорошего из этого не вышло, — не вышло диссертации, зато вышло много неловкостей.
Кутельман до сих пор вздрагивал при мысли, в скольких кабинетах он унижался, чтобы взять Илью к себе в аспирантуру.
Блестящий план Фиры и Фаины состоял в следующем: «целевая аспирантура». Котлотурбинный НИИ направляет Илью в аспирантуру в университет, на матмех, где его принимает в объятия Кутельман. За место в целевой аспирантуре не ведется такая яростная борьба, как за очную аспирантуру, за целевую аспирантуру Ильи платит его институт, университету это ничего не стоит, — и никаких проблем не возникнет. Но в университете дело пошло совсем не так легко, как казалось Фире, — «Эммочка как-нибудь все устроит». У начальства возник вопрос — почему доктор физико-математических наук Кутельман хочет взять к себе в аспирантуру никому не известного инженера без единой научной публикации? Кутельман сочинил что-то откровенно немыслимое — практическую пригодность разрабатываемого им математического аппарата необходимо проверить именно на результатах исследования, которое проводится в Котлотурбинном НИИ. Начальство вполне резонно попросило уточнить — почему именно Резник? Кутельман придумал резоны. Ему нужен именно Резник. Затем обнаружились новые препоны: Резник — еврей, зачем еврей, если можно взять русского? К тому же Кутельман сам еврей — и протежирует еврею, это уже выходит за все допустимые рамки.
Кутельман ходил по инстанциям, настаивал, неловко подсовывал бумаги, краснел, смущался, чертыхался, нервно перебирал руками, кусал губы… дошел до проректора, пообещал взять еще двух аспирантов, племянника проректора и его жену, — разрешили!.. Тема будущей диссертации Ильи звучала приблизительно так: «Методы решения осесимметричных и других пространственных задач теории упругости при помощи аппарата аналитических и обобщенных аналитических функций на примере…»
В Котлотурбинном НИИ, в котором работал Илья, поначалу действительно никаких проблем не возникло, университет и имя Кутельмана было престижно, но потом что-то в умах начальства произошло и — не хотели оформлять Резника в целевую аспирантуру, не хотели, и все!.. Илья развел руками — не судьба, и Кутельману пришлось опять идти к начальству, теперь уже начальству Ильи. Застенчивому Эмке, который прежде никогда ничего не просил — да ему и нечего было просить, — пришлось унижаться дважды, перед своим начальством и перед чужим, доказывать, уговаривать, давить своим научным авторитетом, что было ему еще противней, чем просить… Но — он же обещал Фире.
Фира была счастлива. Всем, и Резникам, и Кутельманам, было понятно: «методы решения» — это дело Кутельмана, а «на примере…» — дело Ильи. Теоретическую часть диссертации и расчеты Кутельман ему подарил, Илье нужно будет всего лишь сделать практическую часть.
За следующий год, первый год аспирантуры, под фамилией Резник вышло сразу несколько статей в престижных изданиях, — Кутельман просто вписал Илью в соавторы.
Стесняясь, Кутельман принес журналы Резникам, постарался незаметно, чтобы Фира не видела, отдать Илье. Фира ведь понимает, что Илья не имеет никакого отношения к этим статьям, что это всего лишь формальность, — для защиты нужны публикации.
Подержав в руках «Вестник АН СССР» со статьей за подписью двух авторов — Э.Д. Кутельман, И.Б. Резник, Фира расцеловала обоих, Илью и его научного руководителя. Кутельману показалось, что этот поцелуй отличался от ее обычного поцелуя, которым она встречала его на пороге своего дома по воскресеньям, и это действительно было так, — Фирино лицо было мокрым. Она плакала. Никто никогда не видел, как она плачет, все думали, она только смеется. Один экземпляр журнала «Вестник АН СССР» Фира поставила на сервант. А второй носила в сумке, когда открывала сумку в магазине или в школе — радовалась.
