– Это тогдашний первый зам?
– Точно. В общем, собрался я с духом и подал прошение.
Не знаю уж, как так случилось, но проникся хозяин в тот раз – выплатили мне
ровно четыре тысячи, и не в кредит, а как субсидию! Вот уж воистину чудо Божие!
Спасли мою Марьку, а потом-то уж у нас и дочка, и сынок родились. Без
помощи господина Сато ничего бы у меня не было. По гроб жизни ему благодарен
буду, как отцу родному.
– А разве не вас он отказался отпустить… для помощи
дочери?
– Было дело, – охотно кивнул Евтич, ничуть не
удивившись осведомленности следователя. – Но он ведь правильно поступил.
– В самом деле?
– Конечно! Он помог мне уже раз – сделал исключение. А
тут я снова прихожу и опять прошу исключения. Но ведь когда столько исключений,
никакого порядка не будет. А для господина Сато порядок – все. И ведь обошлось
в итоге с дочкой-то. А господин Сато не мог поступить иначе. Ему сверху
такие вещи виднее. Да и как у меня язык повернется судить хозяина, когда без
него не было бы и самой дочери? Такие вещи не забываются. Теперь уж – будь что
будет, но долг я свой отдал.
– А что будет? – следователь прищурился.
– Ну… всякое… – Евтич пожал плечами, – ребят-то
сейчас много молодых. Могут не понять. Шибко уж против господина Сато все
настроены. А я вот как бы против течения. Считай, неприятности в коллективе
обеспечены.
Брови следователя сдвинулись, взгляд стал суровее.
– Если что-то подобное произойдет, – сказал
он, доставая из кармана визитку, – позвоните по этому номеру, и ваши
неприятности немедленно прекратятся. А у тех, кто вздумает травить вас за
помощь следствию, они появятся, и очень серьезные.
– Ну и кем я тогда стану? – Евтич уныло
усмехнулся, но карточку все же взял. – Нормально относиться-то все
равно не заставишь…
– Об этом не беспокойтесь. Сходите сейчас к
координатору Хагену. И расскажите ему то, что мне рассказали. Привет от меня
передайте. Он вас сориентирует, как ваш поступок в среде товарищей преподнести.
Да и ему самому будет полезно… кругозор расширить. По поводу господина Сато.
– Спасибо. – Евтич опустил голову, взгляд уперся в
поношенные, затертые туфли. Лишь секунду спустя до него дошло, что это обувь
следователя. Всесильный Серый человек обут хуже, чем он сам! Оператор
недоуменно поднял взгляд и вдруг в облике бесстрастного дознавателя разглядел
простого улыбающегося парня.
– Ночью щенок сгрыз ботинки, – пояснил тот. –
Пришлось вот с утра дачные надеть.
– Ну, это бывает… – Евтич улыбнулся в ответ.
Они тепло попрощались, и следователь остался один. Карев
посидел еще с полчаса, меланхолично разглядывая прыгающих по полю зайцев, но
больше никто не пришел.
* * *
Не стоило бросать «прыгуна» где попало. Какой-то тупой
патрульный робот отбуксировал его невесть куда, оставив на асфальте пластиковую
квитанцию о штрафе. Это окончательно испортило настроение. Карев шумел по
видеофону, возмущался, давил на полицейских, но тут жетон с синими
треугольничками оказался бессилен, и раньше полуночи эти задницы вернуть машину
не обещали. Не зря говорят, что недолюбливают они дознавателей. Пришлось
заказывать такси, но и оно, оказывается, не садится в неположенных местах, так
что предстояло еще протопать полквартала на юг.
Последний раз он заказывал такси в день свадьбы, два года
назад. Воспоминания о том дне чуточку успокоили Карева, а уж воспоминания о той
ночи и вовсе притушили раздражение. Ладно. В конце концов, конфискация
«прыгуна» тоже приключение, будет над чем сегодня за ужином посмеяться.
Повеселев, Павел расправил усы, глянул в серо-голубое небо и поплелся
вдоль бесконечного бетонного забора под тысячеглазым небоскребом «Интры».
Постепенно мысли оседали, становились серыми и чуть
неровными, как покорябанный, растрескавшийся асфальт под ногами, весь в темных
потеках и белых кляксах голубиного помета. Справа, возле тротуара тянулся
жухлый газончик с короткой стриженой травой, под стать щетине Хагена. Да, все ж
не столь простым да плоским выходит Сато, как выставлял координатор. Только
Евтич нашел силы прийти и рассказать правду. Как знать, скольким еще помог
хозяин, но они так и не решились подняться в кабинет 1318 из-за страха
перед непониманием коллектива… Ладно, придет время, займемся и этим, решил
Карев, скользя взглядом по траве, в которой пестрели окурки, смятые билеты,
фантики, пробки от пива, а изредка одуванчики.
