- Но ведь Харчевский полноценно
осознает себя и окружающее...
- Сознание связано с мозгом, но
не тождественно ему. Известны случаи, когда удаление значительной части мозга
человек переносил без ущерба для сознательной деятельности. Конечно, это
исключения. Но эти двое - он кивнул на кушетки с неподвижными телами, - тоже
исключения в своём роде. Раньше их состояние называли смертью мозга. На самом
деле незначительная церебральная активность на четвёртой стадии комы
сохраняется, она ничтожно мала, но всё же отлична от нуля. Нам удалось структурировать
эту затухающую активность и в очень редких случаях добиться на короткий срок
воссоздания подобия сознательной жизни в режиме психоэмуляции.
- Почему нельзя добиться
большего?
Патканян опять вздохнул, как
вздыхают люди, смертельно уставшие от непроходимой тупости окружающих, и
обернулся к собеседнику.
- Представьте затонувшую
подводную лодку, которая, погружаясь, замерла, балансируя на краю обрыва во
впадину. Камешек, на котором она задержалась, может лишь отсрочить неминуемое
погружение в бездну, но не способен поднять подлодку и уж тем более не способен
залатать пробоины и вернуть её в строй. Понимаете? Мозг Харчевского продолжает
разрушаться, и это процесс необратим. Именно поэтому у нас только восемь
сеансов, после чего эмуляция ещё какое-то время будет поддерживать угасающее
сознание, но вашего внедрения уже не выдержит.
- Да, теперь стало понятнее. -
согласился Карев, усаживаясь за стол перед стопкой чистых листов, - Спасибо,
что объяснили. Ещё вопрос: что будет, если во время сеанса Харчевский
попытается меня убить?
- Он вам угрожал?
- Нет. И всё-таки?
- Для него вы - элемент эмуляции.
С таким же успехом он может пытаться убить стену или свой диван.
- Неплохо сказано. Спасибо, что
снизошли.
Когда через двадцать минут
следователь ушёл, прихватив рукописный отчёт, лаборант, покосившись на дверь,
вытащил из внутреннего кармана телефон и набрал номер.
- Алло, Викентий Петрович?
*
* *
Занеся отчёт, Павел свернул
направо и сбежал по лесенке к стеклянным дверям следственного отдела. Двери
автоматически разъехались, пропуская на "палубу". За окнами темнело
пасмурное августовское небо на фоне пеньков-многоэтажек. В ноздри ударил запах
кофе.
- Привет всем!
- Здравствуй, Паша! - улыбнулся
Кван, оторвав взгляд от экрана.
- Приветствую! - воскликнул Халл,
приподняв дымящуюся кружку в руке.
- О, какие люди! - усмехнулась со
своего места София, - Ну как там твой спецподопечный?
- Это вообще-то первый уровень
секретности, Соня. - покачал головой Карев, - ты бы поосторожнее со своей
проницательностью.
- Ха-ха-ха! - она понизила голос
и картинно выпучила глаза, - Пока не угодила на Минусовой, да?
- Куда? - переспросил Кван.
- Минусовой этаж, новичок! -
заговорила Соня "загробным" голосом, - Тех дознавателей, которые
начинают совать нос не в своё дело и узнают слишком много, или тех, кто не
уделяет достаточно внимания бедным девушкам, - она театрально зыркнула на
Халла, - в один ужасный день Петрович вызывает к себе и выползает из своей
берлоги...
- Петрович выходит из кабинета? -
засмеялся Карев, усаживаясь в кресло.
- Не перебивай! Он берёт за руку
этого несчастного, заходит с ним в лифт и спускается вниз, всё ниже и ниже,
ниже первого этажа, на тот самый... Минусовой этаж!
- И что там?
- Сие неведомо. Ибо никого из
тех, кто спускался в то подземелье, больше не видели в мире живых!
- В смысле? - обеспокоено
заморгал Кван.
Халл добродушно хмыкнул.
- Профессиональная байка, мой
друг. Однако, София, Павел прав. Позволь полюбопытствовать, откуда...
- Да успокойтесь вы, зануды. -
махнула ручкой Соня, - Ничего я толком не знаю. Кроме того, что у вас
подслушала. Вы бы с Павликом поменьше языками чесали об этой своей секретности,
если не хотите, чтобы весь отдел знал!
Вьетнамец засмеялся. Карев
покачал головой и включил компьютер. Предстояло вторично связаться с госпожой
Харчевской, а также вычислить тех, о ком сегодня рассказал профессор.
За окном начало накрапывать.
Маленькие капельки замирали на стекле, множились...
- Павлик, вы купили платье?
