К замечательнейшим рассказам этого цикла принадлежат "Смерть льва", (1894) и "В следующий раз" (1895), входящие в настоящий сборник, а также "Урок мастера" (1892) и "Узор ковра" (1896). Трагическое противоречие между художником и обществом - в центре всех этих рассказов. Их содержание отчасти уже предвосхищается в "Письмах Асперна" изображением суетных, пошлых и недостойных интриг, которые плетутся вокруг посмертного наследия великого поэта. Гневный возглас Юлианы: "А-а, гнусный писака!" - уже предвещает отчасти настроения горечи и скорби, которыми проникнуты картины "литературной среды" в рассматриваемом цикле.
В предисловии к тому собрания сочинений, где были объединены эти рассказы, Джеймс писал, что его занимала более всего "ирония" основной ситуации: "художник, создавший то, что ему больше всего хотелось сделать, выполнивший свой замысел, остается совершению одиноким посреди болтливой, непонятливой толпы". Джеймс не скрывал того, что в этих рассказах много автобиографического; напрасно, писал он, было бы искать прототипы его Парадеев и Лимбертов: автор взял эти "трагедии и комедии" "из своего интимного опыта", "из глубин" "собственного сознания".
В "Уроке мастера" знаменитый писатель Сент-Джордж с горечью предупреждает своего молодого Друга, литератора Оверта, чтобы тот не следовал его примеру - "унизительному, плачевному примеру служения ложным богам!". Сент-Джордж презирает собственные книги, написанные с оглядкой на "идолов базарной площади". Коммерческий успех открыл ему доступ в светское общество, обеспечил ему комфорт, роскошь, семейный уют... Но в глубине души этот прославленный писатель сознает себя "удачливым шарлатаном" и называет свои сочинения поделками из папье-маше.
По сравнению с этим самоубийством таланта счастливее кажется - несмотря на его одиночество, бедность и безвременную смерть - судьба другого художника. Рея Лимберта в рассказе "В следующий раз". Чтобы составить себе имя и выбраться из нужды, Лимберт пытается совершить именно то, что погубило Сент-Джорджа в "Уроке мастера". После нескольких незамеченных или осмеянных шедевров он сознательно решает, что будет вульгарным, примитивным, опустится до уровня самых низкопробных вкусов, лишь бы добиться одобрения прессы и издательского успеха. Но талант и совесть художника одерживают победу над этими расчетами: Лимберт продолжает создавать великолепные книги, подлинные произведения искусства, обреченные на коммерческий провал [*Как видно из записных книжек Джеймса, обдумывая этот рассказ, он вспоминал некоторые сходные эпизоды своего литературного ученичества - в частности, сотрудничество в газете "Трибуна", для которой он тщетно старался писать как можно банальнее и примитивнее, но тем не менее в конце концов был уволен: его корреспонденции оказывались, с точки зрения редактора, все же слишком "утонченными". Некоторые автобиографические черты Джеймс вносит и в образ рассказчика новеллы, безымянного литературного критика, друга Лимберта]. Не прибегая к риторике, Джеймс передает одной-двумя фразами героический смысл этих "поражений" Лимберта, означающих торжество подлинного искусства. Это символическая картина лондонского рассвета: "Полоска летней зари над лондонскими крышами сияла трагическим багрянцем. Таков был цвет великолепного самообмана Рея Лимберта".
А бок о бок с Лимбертом его свояченица миссис Хаймор, сочинительница пошлых бульварных "боевиков", удостаивается и денег и славы, сознавая в глубине души свою бездарность и мечтая хоть раз в жизни написать такое, как Рей Лимберт. Джеймсу действительно удалось, говоря словами его предварительного наброска (в записной книжке), "сделать весь рассказ образцом последовательной и законченной иронии".
Иронией проникнута и "Смерть льва". "Весь замысел рассказа должен быть блистательно сатирическим, ироничным", - писал Джеймс в предварительном наброске этого произведения. Драматизм этой вещи заключен в трагическом противоречии между мудрым и глупо-пошлым отношением к искусству: великосветские "почитатели" потеряли уникальную рукопись последней неопубликованной вещи Параден: не то ее забыли в поезде, но то пустили на растопку камина...
