Преданное сердце - страница 161
Через какое-то время она подняла валявшуюся на земле газетную страницу и, ткнув пальцем в какое-то место, спросила:
— Как тебе ее нос?
Я пригляделся: предо мной была фотография Фарры Фосет.[98]
— Неплохой нос, — ответил я.
— Неплохой? И это все, что ты можешь сказать?
— Ну, она вообще недурна собой.
— Я говорю про ее нос. Ты не считаешь, что у нее потрясающий нос?
— Да, превосходный.
— И у меня тоже мог бы быть такой нос.
— Такой, как у кого?
— Как у Фарры Фосет. Я тут говорила с Мэй Бет Гриззард, у нее папа хирург-косметолог, прямо настоящий волшебник, и Мэй Бет сказала, что за тысячу долларов он исправит мне нос.
— А зачем тебе нужен нос, как у Фарры Фосет?
— Потому что мой нос никуда не годится, — ответила Эсель, поморщившись, словно от боли. — Из-за него-то мальчишки и не желают со мной встречаться. Если его исправить, у меня сразу станет красивое лицо.
Я хотел было сказать, что она мне нравится такая, какая есть, но тут мой взгляд упал на фотографию Фарры Фосет. Разница во внешности между нею и Эсель была столь разительна, что у меня язык не повернулся соврать. Вместо этого я спросил:
— А с мамой ты говорила?
— Да, она сказала, что не против, если ты тоже не против.
— Не хочешь ли побеседовать с доктором Гриззардом?
— Я уже договорилась пойти к нему в среду.
Только я опять погрузился в чтение светской хроники, как Эсель спросила:
— А как тебе ее улыбка?
— Обворожительная.
— А зубы?
— Изумительные.
— У меня тоже могли бы быть такие же. Надо только поставить коронки.
— Постой, я, кажется, догадался: у одной твоей подруги папа — зубной врач, и он поставит тебе коронки практически задаром.
— Да, и я договаривалась пойти к нему в пятницу. Ты не против?
— Если мама не против.
— Она не против. Ах да, она еще сказала, что ты разрешил купить мне лошадь.
И, похлопав меня по руке, Эсель встала и заковыляла к дому. Глядя на ее удаляющуюся мешковатую фигуру, я представил себе, как в один прекрасный день Эсель обнаружит, что на свете есть лечебные курорты и врачи-психиатры. Наступит время, и я буду с благодарностью вспоминать сегодняшнюю недорогую жизнь, когда дело ограничивалось исправлением формы носа и зубов. Злясь на своих женщин, а еще больше — на самого себя, я решил поискать спасения в комиксах. "Боперов ковчег" вызвал у меня улыбку, а над «Дунсбери» я даже посмеялся. Если удастся днем основательно пробежаться, подумал я, то, может, все еще и обойдется. В эту минуту Сара Луиза с Эсель запели "С днем рождения", значит, Элизабет, наконец, проснулась — сегодня ей исполняется семнадцать лет. Я еще немного посидел — не выйдет ли она ко мне поздороваться, но, так и не дождавшись, пошел в дом.
— С днем рождения, дорогая, — сказал я Элизабет и сделал движение, чтобы ее обнять.
Она подставила мне щечку для поцелуя — в точности так, как это делала Сара Луиза, когда к нам приходили гости. Стоявшие кругом коробки, разбросанные по полу обновки и обрывки нарядной оберточной бумаги указывали на то, что в данный момент происходит осмотр подарков. Сара Луиза успела еще сообщить, что ничего, кроме денег, дарить Элизабет не нужно и что я буду просто прелесть, если выпишу ей чек. Как я и предвидел, получив конверт с чеком, Элизабет сказала: "О, папа, ты просто прелесть", и, не распечатав, отложила его в сторону.
— Может быть, вы разбудите Мэри Кэтрин, — предложил я, — а я пока займусь завтраком.
Мои женщины снисходительно разрешали мне готовить по воскресеньям завтрак, и сегодня, в честь Элизабет, я решил угостить их чем-нибудь особенно вкусным.
— Как, разве ты не знаешь? Мэри Кэтрин ночевала у Хедера.
Потом все пошли загорать к бассейну, и я приступил к приготовлению яиц бенедикт. Только я начал разрезать булочки, как позвонила Мэри Кэтрин.
— Папа, — сказала она, — мы тут, понимаешь, вчера познакомились с одним ценным человеком — может, удастся сделать пластинку, — и он нас позвал сегодня позавтракать. В общем, передай маме, ладно?
— Хорошо, я передам.
— Позвоню днем, — сказал Мэри Кэтрин и повесила трубку.
