Если ты все-таки сможешь, несмотря ни на что, сделать так, чтобы родители не скучали, буду тебе вечно признательна. Целую (хотя и не знаю, как ты к этому отнесешься) — Сара Луиза".
События начинали принимать крутой оборот. Пока дело касалось одной Сары Луизы, я готов был и дальше не замечать ее — хоть до скончания века, но мне меньше всего хотелось восстановить против себя Симса Колдуэлла. Сомнительно, чтобы это благотворно сказалось и на карьере отца, и на моих перспективах найти работу. Чем больше я обдумывал создавшееся положение, тем яснее понимал, что выбора нет — с Колдуэллами придется увидеться. Надо постараться быть вежливым и написать им, что жду не дождусь нашей встречи. Но если я напишу им и не напишу Саре Луизе, это будет похоже на детскую обиду. Раз десять я принимался за письмо Саре Луизе, пока, наконец, не вымучил текст, который говорил о моей воспитанности, но не более:
"Дорогая Сара Луиза, в своем первом письме ты пишешь, что виновата в том, что произошло. Пусть так, но сейчас виноватым чувствую себя я. Это хамство — не отвечать на письма, и я надеюсь, что ты меня простишь. Новости, которые ты сообщаешь, — очень интересные. Спасибо за то, что не теряешь из виду старых друзей.
Разумеется, я буду рад показать твоим родителям Берлин. С нетерпением жду этой встречи. Я рад, что я у них любимчик, потому что сам искренне их люблю.
"Интересная работа", о которой ты упоминаешь, в то же время и секретная, и я не имею права говорить о ней в течение десяти лет после окончания срока службы. Боюсь, что у мамы чересчур разыгралась фантазия. Скажу только, что мне нравится то, чем я занимаюсь. Это необычно и увлекательно.
Вернусь я самое раннее через пять месяцев, а к тому времени многое может измениться. Ты права — останемся друзьями — друзей никогда не бывает избыток. Когда я вернусь, мы можем поговорить — если у тебя все еще будет такое желание.
Прошу извинить мои дурные манеры. Если захочешь мне написать, я тебе отвечу. Буду рад услышать всякие новости — скандальные и не очень. Передай, пожалуйста, привет родителям (если они еще не уехали), а также Элеоноре и Клею. Тебе, конечно, я тоже шлю привет. Спасибо за письма. С наилучшими пожеланиями — Хэмилтон".
— Друзья из Нашвилла, — сказала Эрика, — ужасно хочется с ними познакомиться. Что они из себя представляют?
— Он — президент банка. Очень милые люди.
— Это друзья твоих родителей?
— Да. А так как родители не знают, что мы обручились, лучше при них не носить колец.
— Мне прямо не терпится. Ты ведь еще не слышал, как я говорю по-английски.
— Ну, давай, скажи что-нибудь.
— Только не сейчас, я стесняюсь. Но я твердо решила выучить английский — даже стала брать уроки у одной очень приятной дамы.
Если б я знал, что меня ждет, я бы этой приятной даме голову свернул.
В отеле «Кемпински» я оставил для Колдуэллов записку, чтобы они позвонили мне в воскресенье утром, когда отоспятся после дороги. Равно в 8.35 раздался звонок.
— Хэмилтон, дорогой, — зарокотал в трубке мягкий баритон Симса, — как я рад слышать твой голос! Сисси просто в восторге от твоих цветов. Что ты говоришь, Сисси? Хэмилтон, Сисси просит тебе передать, что букет потрясающе подобран.
— Спасибо, сэр.
— Хэмилтон, у тебя не найдется немного времени для парочки нежданных гостей?
— О чем речь — я весь день свободен.
— Мы знаем — ты занят важными делами, и не хотели бы тебя от них отрывать.
— Сегодня у меня только одно дело — повидаться с вами.
— Может, заглянешь к нам, и мы вместе позавтракаем?
— Лечу. Скажите, сэр, а ничего, если я приду не один?
— Приходи с кем хочешь. Будем рады познакомиться с твоим другом.
— Сэр, это не друг, а подруга. Она живет здесь, в Берлине. Я просто подумал, что вам будет интересно пообщаться с кем-нибудь из немцев.
— Что ж, будем рады и подруге. А по-английски она понимает?
— Ну конечно, сэр. Передайте, пожалуйста, поклон миссис Колдуэлл. Буду у вас через сорок пять минут.
Я позвонил Эрике, и мы встретились перед входом в отель «Кемпински». Сара Луиза могла не волноваться — это была лучшая гостиница в Берлине. Эрика взяла меня под руку, и мы гордо прошествовали внутрь.
