— А вот это не твоих соплей дело, — отмахнулась она.
Артур принес мой сок и строго глянул на Паса.
— А мне, — тот потер руки, — яичницу с беконом. Из четырех яиц. Так, чтобы два желтка остались целыми, а два лопнули. Жарить на растительном масле. Двести граммов красного сухого вина, сандвич с тунцом и… Ну, не знаю, салатик какой-нибудь сделай.
Я чуть челюсть до пола не уронил. Рипли сощурилась и отставила свой стакан.
— Ты что, клад под водой нашел? — посмотрела она на Паса.
— Нет, — беспечно отмахнулся тот. — Просто перекусить перед обедом решил.
Хозяин сразу подал ему салат и вино. Я тихо обалдевал, прихлебывая сок из стакана. Рипли покосилась на свой стакан, но допивать текилу не стала.
— Артур! Счет! — стукнула она ладонью по стойке.
Глянув на монитор кассы, она достала из кармана пачку купюр, расплатилась и вышла на воздух.
— Ей не нужна рыбалка, — шепнул мне Пас. — Ей нужна охота. Подводная.
— Для такого вывода не надо иметь много ума, — буркнул я.
— Зато можно применить ум, чтобы как-то решить проблему.
— Ага. На яичницу ты потратил не все деньги, — съязвил я. — У тебя еще остались средства на найм браконьеров, чтобы они тут пошалили, специально для Рипли.
— Таких денег у меня нет, — серьезно ответил Пас. — Но зато у меня есть идея. Она возникла, когда мы показывали акулу салагам.
— Продолжай, — я заинтересованно поднял брови.
— Да ты уже понял, наверное. Можно спереть заспиртованную торпеду из музея и подкинуть ее рыбакам. Под видом ловли тунца. А? Объявят тревогу, и Рипли вволю наныряется с жидкостным аппаратом.
Идея показалась мне не лишенной здравого смысла. В здешний музей никто годами не ходит, так что пропажу мумифицированной торпеды никто не заметит. Точнее, заметят, но где-нибудь через месяц.
— Может, ты уже весь план продумал? — Я допил сок и отставил стакан.
— Конечно. Можно прямо сейчас спереть торпеду, пока все обедают. А завтра утром пойти на тунца. Ну, типа.
Я вспомнил, как мы в детстве пытались подманить охотников при помощи мины. Тогда ничего не вышло, но сейчас для успеха были все шансы.
— Так вот для чего ты заказал яичницу! — восхитился я самоотверженности друга. — Чтобы не идти на обед?
— Отчасти. Вообще-то я хотел немного встряхнуть начальницу, чтобы она хоть ненадолго отвлеклась от стакана.
— Тебе это удалось.
— Ты тоже ешь, не стесняйся. Я на двоих брал. Потом сочтемся, не дрейфь.
Яичница оказалась великолепной. Мы как раз заканчивали ее уплетать, когда в ресторанчик, шатаясь, вошел Долговязый.
— О, Чистюля! — обрадовался он, увидев Паса. — Нормально встретили молодняк?
— Нормально, — ответил я, потому что у приятеля рот был полон. — Спасибо, что помог.
— Традиция есть традиция, — отмахнулся отставник. — А я Чистюле письмо из штаба принес. Пусть пляшет.
Пас нахмурился и проглотил кусок.
— Ты чего? — толкнул я его локтем.
Долговязый понял, что его новость не очень в тему, положил кристалл с письмом на стойку и пропал за дверью.
— От матери? — понял я.
Пас кивнул.
— Знаешь, каково чувствовать, что ничем не можешь помочь? — поднял он взгляд на меня.
Отвечать не хотелось. Кроме того, Пас прибеднялся. Если бы не пособие за Алмазный Гарпун, его мать давно бы ослепла, а так она имела возможность получать приличное медицинское обслуживание. На операцию, правда, сумма нужна была значительно большая, но и пособия могло бы не быть, если бы Пас не вылез с голой задницей под ракетный обстрел. Так что, на мой взгляд, он зря стонал — его помощь семье была ощутимой.
— Не грузись, — посоветовал я.
— Ей стало хуже, когда она узнала про орден, — вздохнул Пас и смахнул кристаллик письма в карман. — Точнее, про то, за что мне его дали.
Мы вышли из ресторана на воздух. Океан шумел невысокими волнами, а чуть в стороне от пальмовой рощи наблюдалась предобеденная суета. Обед и ужин — это два ежедневных мероприятия, когда почти все охотники базы могут увидеть друг друга.
Дождавшись, когда весь личный состав скроется на камбузе, мы с Пасом со всех ног рванули на футбольное поле. Идея была проста — взять у Молчуньи резак по металлу. Не ногами же дверь в музей выбивать! Как мы и думали, Молчунья обед тоже проигнорировала. Техника всегда вызывала у нее больший интерес, чем почти все физиологические потребности. Иногда это меня злило, но сейчас было на руку.
