– Нам поможет, – твердо сказала Дина.
– Именно! – поднялась Йока и вдруг побледнела. – Несут!
* * *
Они вышли из проездного двора, и Гаота сразу поняла, что тело лежало в караулке. Спрая, завернутого в светло-серую ткань, несли стражники Киуин, Купан, Скин и Крэйн. На верхней площадке средней башни застыл с поднятой над головой рукой Айран. Точно с таким же жестом замерли у выхода из караулки и Домхан с Крайсой. Они оставались на посту. За несущими тело ковылял старик Тид. Из библиотеки начали выходить наставники и мастера – Гантанас, Брайдем, Гран, Юайс, Деора, Роут, Пайсина, Бейд, Синай, Скриб, Капалла и Хила.
Гаота оглянулась. Игры прекратились сами собой. Дети – и новички, и те, кто встретил в этих стенах второй год, столпились у открытых ворот Орлиной башни.
– Пошли, – поднялся Тис, и Гаота заметила, что у мальчишки дрожат колени от слабости. Она посмотрела на Джора, но тот уже обнял Тиса и стал поддерживать его под руку.
– Сердце болит, – прошептала Дина и, поймав испуганный взгляд Йоры, замотала головой. – Нет. Не так, как будто рвется, а так, как будто плачет. Будь я проклята. Почему так?
– Где твои родители? – спросила ее Йора. – Где мои родители? Где родители Гаоты? Родители Тиса? Оно давно уже плачет у каждого. И болит тоже давно.
И они пошли вслед за несущими тело стражниками, и вслед за детьми, которые, не толкаясь и пропуская друг друга, тоже стали проходить через Орлиные ворота и потянулись по тропе, по которой каждое утро совершали пробежку вместе с Пайсиной через лес Орианта к его дому, уже зная, что каждый кедр из поднявшихся в этом лесу был посажен над останками защитников Стеблей. Останками, которые были найдены в руинах крепости. Кажется, в лесу Орианта должно было стать на одно дерево больше.
Могила была выкопана недалеко от сторожевой башни близ Снежного ущелья. Возле ямы стояли Габ и Уинер с лопатами и сам Ориант с саженцем кедра. В ведрах поблескивала приготовленная вода. Жена старика Орианта Хила вышла из процессии и уткнулась носом в его плечо. Все собрались и выстроились между дорожкой и камнями, ограждающими обрыв. Все, кроме троих стражей, оставшихся на посту, и Мисарты, заточенной в больничную келью. Гаота взглянула на отливающий молодой хвоей лес Орианта и подумала, что очень редко стоят в нем деревья. Много в этом лесу места для новых ям и новых ростков. Стражники положили тело на землю и обнажили лицо Спрая. Оно казалось отлитым из воска. Но оно не было опаленным.
– Так случается, – заговорил подошедший к яме Гантанас. – Наш второй учебный год в этих стенах мы начинаем с траурной церемонии. С похорон нашего друга, нашего воина, нашего защитника.
Старший наставник и попечитель Стеблей говорил негромко, но каждое слово словно разносилось ветром и долетало до каждого уха. Гантанас говорил, плакал и не стеснялся своих слез. Гаота обернулась и поняла, что плачут почти все или все. Она коснулась ладонями своих щек и с удивлением поняла, что и она тоже плачет.
– Спрай сделал то, что должен был сделать, – продолжил Гантанас. – Он защитил тех, кого должен был защитить. Никто из воспитанников Стеблей не пострадал. Такова стезя настоящего воина. И такова будет стезя многих из вас. Я не хочу сказать, что многие из вас погибнут. Годы, которые предлагает вам ваша судьба для обучения в этих стенах, как раз и должны послужить вашей силе, умению и могуществу. Всему тому, что позволит вам не только защитить себя, но и, что является главным, защитить тех, кто будет полагаться на вас. Так, как сумел защитить тех, кто полагался на него, Спрай.
– Если бы не Гран, и Спрай бы умер без пользы, – услышала шипенье за спиной Гаота и, обернувшись, увидела Джая со стиснутыми зубами, который за лето окончательно превратился в молодого и крепкого парня. Она плюнула ему в ноги и поймала взгляд Тиса. Тот смотрел на нее с благодарностью.
– Я все сказал, – махнул рукой Гантанас. – Сегодня у вас день отдыха. Завтра тоже. А послезавтра я так же, как и все остальные наставники, буду ждать вас в своем классе. Наверное, надо бы придумать какое-то посвящение в ученики, что ли. Но пока в голову ничего не приходит. Но мы обязательно что-то придумаем. Может, и вы нам поможете. А теперь все свободны. Кто хочет, может простится со Спраем. Он был бы благодарен каждому доброму слову.
