— Приезжай ко мне, — предложил Илья.
— А где ты?
— Я на даче. Это — два километра от Кольца. Давай, я пришлю машину.
— Подожди, не так сразу. Что-то случилось?
— Да ничего не случилось.
— А что тогда?
— Юр, ну ты можешь приехать?
— Могу, конечно… Ладно, давай адрес.
— Не выпендривайся, я водителя пришлю.
Юре не хотелось ехать на машине Ильи, ему не хотелось, чтобы за ним присылали машину, когда он не мог прислать машину за Ильей. Этот жест нес в себе неравенство. И Юра не мог принять его. Он был другом тому Илье, который был равен ему. Если это была дружба, то она означала равенство. Так считал Юра.
— Хочешь, чтобы я приехал? — спросил он.
— Хочу, — ответил Илья.
— Давай адрес.
— Ну я же тебе говорю…
— Так я быстрее доеду, — пошел Юра на компромисс. — Если с твоим водителем, то это вдвое дольше.
Илья нехотя согласился с этим доводом и дал адрес. Потом позвонил Ирине и попросил, чтобы охрана впустила Юру.
Через полтора часа Илья и Юра сидели в креслах каминного зала недалеко от огня.
— Понимаешь, Юра, — говорил Илья, — мы все живем в мире людей. Именно людей, а не растений, скал, звезд, неба, моря… не знаю. Этот мир людей — пирамида. Мы думаем, что сидим в кабинете или на пляже, а на самом деле мы занимаем место в этой пирамиде — в основании, в середине, наверху, с краю, сбоку…
Юра не перебивал и смотрел на друга. Он видел Илью, у которого было то же лицо, та же фигура, тот же голос, но что-то было в нем новое, неуловимое, незнакомое.
— И это место, — продолжал Илья, — зависит от наших усилий и только от них. Есть, конечно, правила передвижения в этой пирамиде, как законы физики в материальном мире, но главное — желание. Оно заставляет двигаться — пойми это. Надо заставить себя дергаться, только тогда можно достичь результата.
— Только дергаться? А разве талант и ум не определяют места в твоей пирамиде? — Юре не столько хотелось спорить, сколько найти слабое звено в схеме Ильи, которой у него еще недавно не было.
— Конечно, определяют. Благодаря им, при прочих равных, люди оказываются в этой пирамиде выше.
— А как же тогда те, кто на самом верху? — Юра, кажется, нашел прореху. — Например, президент?
Илья задумался.
— Понимаешь, как бы тебе сказать… С чем бы это сравнить. Сейчас… Вот, например, шапка Мономаха. На ней есть всякие бриллианты, драгоценности, да? Вот они попали туда — на шапку, на самый верх благодаря своим качествам: размеру, красоте, огранке. И на этой же шапке — бобровая опушка. Так вот, тот бобр, с которого сняли шкуру, не выделялся ни умом, ни талантом. Он попал туда в значительной мере случайно. Понятно?
— Не совсем понятно, что ты хочешь сказать.
— Я имею в виду аналогию с президентом. Это исключение, которое подтверждает правило.
— Ну, не знаю.
— Кстати, об этой аналогии: даже в музее бобровую или какую-то там опушку меняют каждые несколько лет. Президента тоже.
— Может быть. У тебя есть еще пиво?
— Да, конечно. — Илья взял радиотелефон и нажал несколько кнопок. — Ирина, нам нужно еще пиво. Пусть принесет в холодильнике.
— А раньше бы ты сам сходил, — грустно заметил Юра.
— Раньше бы ты сходил со мной.
Через несколько минут в комнату вошла девушка с сумкой-холодильником в руке.
— Куда поставить, ваше святейшество?
Илья махнул рукой на пол у стола. Девушка опустила сумку и вышла.
— Они все тебя так называют? — спросил ошарашенный Юра.
Илья покивал головой:
— Положение обязывает. А как еще им меня называть?
— Не знаю. — Юре не хотелось говорить на эту тему.
Юра открыл ящик с пивом. Из-под крышки холодильника потек белесый морозный воздух. В ящике стояло бутылок двадцать.
— Не много ли? — спросил он.
— Никто же не заставляет нас все это пить. А потом, можешь остаться у меня. Возьми отгул на пару дней. Я все улажу.
Конечно, все вокруг Юре было интересно, но не оправдывало тех надежд, которые он возлагал на эту встречу. Он старался об этом не думать. Впечатление могло быть обманчивым: он давно не видел Илью. Может быть, отвык, может, не знал, как вести себя с ним.
— А не поужинать ли нам, — предложил Илья. — Ты хочешь есть?
— В общем, можно и поесть немного. Я бы не отказался от бутерброда.
